Любовь и СМЕРШ (сборник)

На следующий день выяснилось, что я выступаю неподалеку от того места, где располагается редакция Мамзера. Усмотрев в этом совпадении некий знак, я решил все-таки отнести материалы в экспедицию. Настроение после встречи с читателями было у меня приподнятым, но быстро испортилось, стоило подойти к огромным дверям многоэтажного дома. Я уже успел позабыть, как строились в Москве присутственные места. Наверное, была в этом некая имперская традиция, подавить посетителя, дав ему почувствовать собственную ничтожность по сравнению с величием и святостью учреждения. Забавно, что куда более высокие небоскребы Манхэттена пробуждают восхищение, гордость за способность человеческую возводить такие громады, они удивляют, могут даже ошеломить, но не унизить.

В здании, помимо редакции, располагалось множество всякого рода учреждений, и заходить дальше вестибюля, конечно же, категорически воспрещалось. Я позвонил по внутреннему телефону, висевшему на обшарпанной стене, представился и изложил свое дело.

— Ожидайте, — холодно ответила секретарша. — К вам выйдут.

Честно говоря, я давно отвык от подобного обращения, оно уже не обижало, а вызывало какую-то оторопь. Мне казалось, что так разговаривают только в старых советских фильмах, а вот, поди ж ты, столкнулся носом.

Минут через десять смиренного ожидания на лавочке из кабинки лифта выскочила симпатичная девчушка лет восемнадцати, оббежала глазами группу ожидающих канцелярской милости, безошибочно выделила меня и, подойдя плотную, на всякий случай громко спросила.

— У кого материалы для Мамзера?

Я передал ей пакет и с полностью испорченным настроением поехал в гостиницу. Выйдя из метро, я сразу попал под дождь. Он нещадно колотил по Историческому музею, полировал привставшего на стременах бронзового маршала, и пробиться сквозь завесу быстро несущихся капель, даже под зонтиком, представлялось довольно рискованным занятием. Я огляделся по сторонам и нырнул в Охотный ряд.

Обыкновенный торговый центр: эскалаторы, витрины, толпы зевак. Я быстро отыскал кафе, уселся за столик, спросил чаю. Попивал, не спеша, осматривался по сторонам. Продукт они заложили качественный, настоящий «English Breakfast», только заварить правильно не сумели. Чайничек, наверняка, не был нагрет, сыпанули в холодный фаянс заварку, залили кипятком и подали. И, тем не менее, испортить такой исходный продукт непросто.

Народу много, все столики заняты. Вскоре и за мой уселись двое, явно кавказского происхождения. Быстро выпили по чашке кофе, гортанно переговариваясь вполголоса. Один из них, высокий, с блестящими залысинами, в черном гольфе под самый подбородок, вертел в руках сотовый телефон.

Я отвернулся и перевел взгляд на другие столики. Зачем смущать соседей. Впрочем, чего им стесняться, их язык мне непонятен. Пока я рассматривал публику, кавказцы встали и ушли. На столике остались две пустые чашки, смятые пакетики из-под сахара и.… Вот балда! Он же забыл свой сотовый. Я быстро встал, и огляделся, но кавказцы уже вышли из кафе. Не бежать же за ними вдогонку!

Я взял сотовый в руки. Н-да, красивая штучка, «Nokia» последней модели, с большим экраном, встроенной видеокамерой и всяческими наворотами. Мне давно хотелось сменить свой старенький «Samsung», но на такую роскошную машину я мог только облизываться.

Значит так: жду пять, нет, десять минут, и если хозяин не возвращается, телефон мой. С другой стороны, по еврейскому закону, если на вещи есть метки, вроде адреса или фамилии хозяина, то нужно возвращать находку. Сотовый не безликая вещь, можно позвонить в компанию, узнать адрес. Ну, и что дальше, бегать по Москве разыскивать «кавказца»? Мне больше заниматься нечем?

Я положил аппаратик в карман куртки, и отхлебнул еще чаю. Интересно, как бы поступили на моем месте коренные жители? То есть, каков обычай этого города, как ведут себя в подобных ситуациях его обитатели?

Впрочем, какая мне разница? Мое поведение определяют не туземные привычки, а еврейские законы. Вот отсижу десять минут и пойду. Но телефон выключать не стану. Если у хозяина хватит ума позвонить на собственный номер, скажу ему свой адрес, пусть приезжает и забирает.

Словно услышав мои мысли, телефон мягко завибрировал. Я потянулся к карману и в ту же секунду к столику подбежал взволнованный «кавказец».

— Вы телефон тут не видели? — спросил он без всякой надежды.

— Видел, — сказал я. — Сижу вот, и поджидаю, пока вы вернетесь.

Я вытащил вибрирующий аппаратик из кармана и протянул «кавказцу». Он недоверчиво посмотрел на меня, схватил телефон, поднес к уху и произнес несколько слов. Потом еще раз посмотрел в мою сторону, буркнул что-то напоминающее «спасибо» и быстро вышел из кафе.

Вернувшись в гостиницу, я позвонил Зееву.

— Я бы вообще не стал его трогать, — сказал он. — Черт его знает, чем оно может оказаться. Но обыкновенный москвич немедленно выключил бы телефон, спрятал его в карман, а потом вставил бы новую карточку и будь здоров. То-то кавказец на тебя удивленно посмотрел, подвоха, видимо, ждал. Не ведут себя так в наших местах, нет, не ведут.