Любовь и смерть Катерины

Водитель, видимо, не слишком доверяя ручному тормозу, резко вывернул руль в сторону, и такси встало поперек склона, загородив собой улицу.

Доктор Кохрейн и в лучшие времена не мог похвастаться ловкостью, алкоголь сделал его и вовсе неуклюжим. Такси стояло поперек склона, накренившись, как тонущий лайнер. Сейчас, даже если бы доктор и смог дотянуться до ручки своей дверцы, ему было бы ее не открыть, но он и не старался.

Вместо этого он съехал на Катерину, бормоча:

— Простите, дитя мое! Нет, нет, все в порядке, я сам справлюсь. — Но тут же запутался в ее ногах и чуть не упал на мостовую.

Катерина терпеливо ждала, пока он расплатится с таксистом, а затем они вместе пошли немного вниз, к воротам, что вели в дом доктора. Катерина совершенно не представляла, чего ждать от этого визита. Он медленно вела под руку пьяного спутника, с любопытством осматривая незнакомый квартал. Впрочем, она не заметила припаркованной через четыре дома машины, в которой сидели два детектива.

— О, я прекрасно понимаю, почему мужчины находят вас привлекательной, — сказал доктор Кохрейн.

Катерина помедлила:

— Да, некоторые находят.

— Чиано Вальдес в их числе.

— Похоже на то.

— А студенты в университете?

— Да, и они.

— А вы никогда?..

— Нет.

— Неужели никогда?..

— Нет. — Она не удостоила его взглядом.

— Мы пришли, — объявил доктор Кохрейн. Стоя на нижней ступени крыльца, он вытащил из кармана ключ на длинной серебряной цепочке. — Поднимайтесь, прошу вас. Не хочу заставлять вас ждать.

Сам доктор поднимался долго, волоча ногу, перекладывая трость из руки в руку, перенося вес тела с одной усталой ноги на другую.

— Входите же, — повторил он, с десятой попытки попадая ключом в замочную скважину. — Позвольте мне предложить чего-нибудь выпить.

— Может, кофе? — спросила Катерина, начиная терять терпение. В конце концов, она приехала с одной целью: выяснить связанную с Чиано тайну, а вовсе не из-за кофе.

— Деточка, а вы можете сварить кофе? Я, пожалуй, сам не справлюсь.

Доктор упал в широкое зеленое кресло. Ноги его задрались, как у дохлой собаки. Он так и не снял шляпу.

Катерина нашла кухню, пошарила на полках и через пару минут вернулась в комнату, неся в руках поднос.

Доктор Кохрейн сказал трагическим голосом: ^!

— По-моему, я начинаю трезветь, — он поморщился. — Я снова чувствую свои губы — это хороший знак.

Катерина подождала, пока доктор сделает глоток, а потом вежливо напомнила:

— Вы хотели что-то рассказать.

— Правда?

— Да! Что-то очень важное.

Доктор молчал.

— О Чиано и его мать. Вы были там. Помните? Вы все видели.

Доктор Кохрейн поставил чашку и сердито взглянул на Катерину.

— Да, помню.

— Вы что же, передумали?

— А вы не передумали?

— Нет.

— Неужели вы действительно любите его так сильно? Сильнее смерти? Ведь если я расскажу вам эту тайну, она может убить вас. Или меня.

Она только кивнула. Свет фонаря высветлил прядь ее волос, когда Катерина пошевелила головой.

— Что же, я еще достаточно пьян, чтобы рассказать. Запомните, дитя мое, — когда вы узнаете секрет, что бы вы ни сделали, вы не сможете забыть его. Не сможете.

Она опять кивнула.

— Что ж, вы сами сделали выбор. — Доктор устало провел руками по лицу и глубоко вздохнул. — Ладно, слушайте. Это случилось много лет назад. Без малого сорок лет. Я тогда был метод и дружил с Вальдесом-старшим. У нас с ним были одни и те же идеалы, понимаете? Он хотел найти правильный путь. Вальдес происходил из состоятельной семьи, одной из старейших в городе, она поколениями наживала капиталы, приумножала их. А он работал юристом и мечтал использовать свое состояние, чтобы помочь беднякам, чтобы хоть чуть-чуть улучшить наш мир. Хоть капельку. Но никто его не слушал. Он нажил врагов, его заметили — сами знаете кто…

Я предупреждал его. Я умолял его остановиться, но он не слушал. А вскоре они уже ходили за ним по пятам, следили. Начали исчезать люди — его друзья, — они подбирались к нему все ближе и ближе. Они хотели его запугать, понимаете? Около его дома все время дежурил полицейский.

Вальдес и София часто уезжали на всю ночь кататься в машине. Я не знаю, куда они ездили, не знаю, о чем разговаривали, но только в машине они чувствовали себя в безопасности. Там не было ушей. Не было глаз. Впрочем, они ошибались — за ними следили постоянно. Обычно они выходили из дома вместе с маленьким Чиано, завернув ребенка в одеяло. Чаще всего мальчик уже спал. Они клали его на заднее сиденье и уезжали. Я мог только смотреть. Что еще я мог сделать? Взгляните на меня — я маленький, хромой. Но я все время следил за полицейским, думал, что таким образом помогаю им…

— Вы делали, что могли, — сказала Катерина.

— Я тоже так думал. Господи, зачем я это делал? Зачем? Господи… И в любом случае чем бы я мог им помочь? Бросился спасать, если бы за ними приехал черный воронок? Не знаю. А затем наступила та последняя ночь. С ним мы обсуждали ее, но я не знаю, что он сказал Софии. Не знаю.