Любовь и смерть на карантине

– Неплохо, – прокомментировал Сергей. – Особенно про комнату. Дикобразу – дикобразово. Любе понравится.

– Любе, не Любе? Ты какую из Люб имел в виду?

– Конечно, подругу твою. Дочка ведь твой блог не читает.

– Я тебя сейчас убью!

– Спокойно, спокойно, – муж шутливо поднял кулаки, защищаясь. – На правду грех обижаться. Ты ведь подсознательно хочешь, чтобы это и в самом деле был маньяк. Серию статей на эту тему написать, а то и книгу, а?

– Ничего я не хочу, – сердито сказала она, а сама подумала: «О господи! Неужели Дед Мороз и в самом деле решил сыграть со мной в исполнение желаний? А скорее злой джинн, потому что Дед Мороз, он добрый. А тут – изуродованные трупы».

Она аж передернулась.

«Бойтесь своих желаний», – философствовал Стас Самохвалов, пробираясь по сугробам к замерзшей речушке. «Вот зачем я туда потащился, в дежурную часть? Знал ведь, что будет. И все равно пошел на поводу у этих баб, в особенности у Ивановой. Она ведь инициатор. Генератор беспокойства. И я, дурак, поперся! Ничего там, в полиции, не изменилось, только хуже стало. Одна сплошная бюрократия. А тут я: здрасьте, у вас на участке маньяк. Правильно мне сказали: гражданин, не лезьте не в свое дело. Один женский труп, пусть и изуродованный, – это еще ни о чем не говорит. Предположительно убийство на бытовой почве. И они на сто процентов правы! Да я и сам сказал: трясите Маслова. Муж – главный подозреваемый. И что я теперь делаю в этом парке, будь он трижды проклят?!»

А заело! Завели в протокольную, где пришлось сидеть почти час, дожидаясь, когда дежурный снизойдет. Отчитали, как мальчишку. Зачем, мол, пришел? Ах, свидетель! Что же мало вас, таких сознательных? Один ты нашелся. А ведь по домам ходили, всех подряд опрашивали.

«Не могу же я сказать, что маньяк напал на меня и хотел изнасиловать, – зло подумал он. – Ну, Иванова! Припомню я тебе!»

Он и поехал в парк, чтобы самому осмотреть место происшествия. Ведь был же он когда-то классным опером, и были у него смекалка и чутье. Сейчас не только профи работают, а и матерые бюрократы. Которые зарылись в свои базы данных и роют Инет. На одного из таких Стас сегодня и нарвался. А надо по земле походить, пощупать, понюхать. Стас и пытался понять, кто прав, полиция или Люська Иванова, которая описывает нападавшего как «натурального маньячилу». Ее эмоции надо делить на два, а то и на три. Но что-то там было, раз Сергей это подтверждает. Жена пришла поздно, шуба без пуговиц, сумку потеряла. Люська хоть и безбашенная, но слишком уж любит мужа, чтобы так жестоко его разыгрывать.

«А я вот возьму, да и найду!» – разгорячился он.

Что именно он хочет найти, Стас и сам не знал. Возможно, орудие преступления. Но он, поскольку был опером с большим стажем, знал, как тщательно собирают улики, когда в общественном месте найден криминальный труп. Это ведь ЧП! Здесь, в парке, дети гуляют! А если он девочку несовершеннолетнюю изнасилует и убьет? И работала здесь опытная бригада, несколько экспертов, и собака была. Они тут все облазили и обнюхали. Все, что можно, собрали.

Снег и лютый мороз – вот главные препятствия к установлению истины. Никаких отпечатков, разумеется, нет. ДНК преступника? Его еще найти надо, чтобы сравнить.

Стас знал, где нашли труп, ему показали место в парке, обозначенное крестиком. И спросили при этом, где он видел подозрительного мужчину высокого роста и в бейсболке, несмотря на лютый мороз. Стас наугад ткнул пальцем в одну из дорожек. Иванова шла по парку, двигаясь по часовой стрелке, маньяк шел навстречу, значит, двигался против нее.

«Есть еще как минимум три выхода из этого парка. Мама дорогая, сколько же домов им придется обойти! Убийца шел навстречу, а значит, и это скорее всего, он живет не в том же доме, где Ивановы. Полиция наткнулась на нее по чистой случайности. Опрос проводила молодая женщина, сотрудник, скорее всего, неопытный, которого бросили на рутину. На авось. Авось и сработал», – рассуждал Стас, осматривая примятые кусты и обломанные снизу елки. Искали тщательно.

Ничего там, разумеется, уже не было. Никаких улик. Поэтому Стас решил спуститься к роднику. Хоть водички набрать. И канистра в машине нашлась. Мороз немного ослабел, и в парке появились люди. Даже дети, которые с визгом катались на ватрушках. Это был первый более или менее теплый день после сильных, двадцатиградусных, морозов, когда немногие родители рисковали прогулять в парке своих чад.

Стас поморщился, вспомнив, что дома его ждет такой же сумасшедший детский визг, и решил уйти подальше от «пингвинятника», как он тут же окрестил горку, с которой орущие от восторга дети спускались на санках и ватрушках в овраг.

И Стас свернул на родник, который был в низине. Туда вела довольно крутая лестница, ступеньки и перила которой обледенели, а поскольку были праздники, то коммунальщики не спешили везти сюда речной песок и посыпать дорогу к роднику, чтобы народ, главным образом пенсионеры, тут не покалечился.