Любовь и страхи Марии

– Соколов мне сказал, что сначала, когда познакомился с тобой в лесу, он относился к тебе легко, хотел с тобой поразвлечься и забыть… А когда он понял, что тебя надо защитить от какой-то опасности, он обнаружил, что испытывает к тебе совсем другие чувства. – Даша говорила серьезно, медленно подбирая слова. Ей еще не все было понятно во взаимоотношениях взрослых людей, а Соколов воспринимал ее как равную, и ей это, конечно, льстило…

– Да что ты говоришь?! Интересно, какие же чувства этот маньяк стал ко мне испытывать? – скептически посмотрев на Дашу, спросила Мария.

– Ну, он захотел заботиться о тебе.

– Вот лжец! Вот гаденыш! – выкрикнула Мария, как будто Соколов находился тут же на кухне и принимал участие в их с Дашей беседе.

– Нет, мам, никакой он не лжец и не гаденыш. – Она опустила глаза и, выдержав паузу, почти торжественно произнесла. – Он принц, мама…

– Принц?! Никогда не думала, что принцы могут сквернословить и оставлять синяки на руках!

Мария закатала рукава халата и показала Даше синяки. Она хотела высказаться и по поводу черных пятен на шее, но дочь смотрела на нее так укоризненно, что Мария остановилась. Может быть, она на самом деле что-то не понимает? Или страх мешает понять ей? Дашка, двенадцатилетняя девочка, видит и знает больше. Нет, это невозможно. Абсолютно невозможно.

– Могут, мама…

– Ты что, очумела? Ты что, сама в него втюрилась, что ли? Отвечай, он тебе нравится? – Эта догадка испугала Марию.

А Даша ничего не ответила матери. Она допила чай и поставила кружку в раковину.

– Ну все, приехали! Ты что, совсем дура? Ты понимаешь, что тебе двенадцать лет? – весело спросила Мария.

– Понимаю, – не глядя на мать, ответила Даша.

– А он, видимо, не понимает! – Мария была возмущена, она взяла телефонную трубку, но потом, немного подумав, положила ее.

Даша ушла в комнату, включила телевизор, поискала какую-нибудь интересную передачу, но ни одна не понравилась. Тогда она села в кресло, где несколько дней назад корчился от боли Соколов, взяла книгу, которую пыталась читать Мария. Ее увлекли первые страницы. С матерью разговаривать было бесполезно: «Вбила себе в голову, что дядя Саша – убийца, и ничего не замечает. А он ее любит, это же видно!» – думала Даша.

Мария тем временем собиралась куда-то, несмотря на свое решение не ходить поздно вечером… Она зашла в комнату, взглянула на дочь, которая явно на нее была рассержена. Затем заколола волосы и мельком посмотрела в зеркало. Сейчас ей было не до красоты. Даша все это время не отрывала от матери недоуменного взгляда. Она сидела в кресле с книгой в руках.

Заметив, что Мария куда-то собирается, Даша удивилась и испугалась: «Ну куда же ее несет посреди ночи?» Даша вышла за матерью в прихожую, та быстро накинула куртку.

– Мам, ты куда? – изумленно спросила Даша, она не ожидала, что разговор о Соколове закончится таким образом. Меньше всего ей хотелось, чтобы мать ушла в ночь из дома.

– В милицию! – уверенно заявила Мария.

– Зачем? – Даша не понимала порыва Марии: ведь ничего такого не произошло, зачем милиция? Ей было ясно, что дядя Саша не маньяк, а мама – взрослая женщина, а не понимает, что она просто ему нравится.

– Затем! – Мария резко застегнула молнию на куртке, проверила пистолет в кармане брюк.

– А маньяк? Подожди хотя бы до утра! – попросила ее Даша, но понимала, что мать вряд ли послушает ее.

Мария накинула шарф и вышла из квартиры, резко хлопнув дверью.

* * *

Что ей оставалось делать в этой ситуации? Маньяк Соколов уже подбирался к ее ребенку. Она быстро спустилась по ступенькам вниз. Ей совсем не было страшно. Сейчас ее вел материнский инстинкт – самый сильный из всех существующих на земле. Мария поняла это, когда в роддоме ей показали впервые маленькую рыжеволосую девочку. У нее были розовые пухлые щечки. Марии сразу же захотелось обнять ее, крепко к себе прижать и никогда никому не отдавать. Она защищала ее от всего мира, который не всегда добр к человеку. Даша выросла. Казалось бы, все должно измениться, но нет, за эти годы материнский инстинкт окреп, любовь к ребенку выросла. К тому же Даша в последние годы стала еще и ее лучшим другом. Только вот насчет Соколова девочка ошибалась…

– Сейчас ты у меня попляшешь! – шепотом угрожала Мария человеку, которого рядом с ней не было. Ей хотелось крикнуть, чтоб он услышал ее, но это было невозможно.

Мария решительно достала пистолет, выставила его перед собой и бесстрашно пошла через темную рощу… Преодолела Мария ее стремительно, не оборачиваясь бежала по узкой извилистой тропинке. Фонарь по-прежнему не горел, свет в окнах дома погас. В кромешной темноте бежала Мария. Наступил страшный момент, она только в кошмарных снах видела, как кто-то угрожает ее дочери, скрывала этот страх много лет. С рождением ребенка в душе женщины появляется тревога – и уже никуда не уйти от нее. Это навсегда. Эта тревога дремлет, подолгу не дает о себе знать, и лишь порой, когда какой-либо внешний сигнал будит ее, мать лишается страха за свою собственную жизнь, она уже готова совершать безумные поступки.