Любовь и свобода

Лимон проснулся от боли и от холода. Одеяло сползло, а больная нога как-то неудачно заползла под здоровую. Он с трудом распрямился, потом сполз с койки, нашарил костыль, дохромал до выхода и выглянул наружу.

Как ни странно, было уже светло. Светло и настолько ясно, что вся Крепость была как на открытке. Значит, время уже позднее. Но никто не трубил подъём… впрочем, и жрать не хотелось совсем – настолько не хотелось, что одна мысль об еде вызвала тошноту. А почему подумал об еде? Наверное, по привычке: личный состав должен быть накормлен…

Его передёрнуло от презрения к себе. Вся затея с отрядом была дурацкая и совсем детская. Для первоклашек. Вот произошло что-то настоящее… и что? Что дальше-то?

Надо ехать в город, твёрдо сказал он себе. Ехать в город. Хоть что-нибудь, да узнаем.

Он растолкал Сапога, Пороха, Костыля и Маркиза. Дольше всех отбивался Маркиз.

- Парни, - сказал Лимон. – Я сейчас поеду в город. Вы здесь при оружии. Охраняйте всё, а особенно кухню и тир. Оружейку. Понятно?

- Кто на неё позарится? – пробормотал Сапог.

- Не знаю, - сказал Лимон. – Но это сейчас самое ценное. Из всего, что здесь есть.

- Я с тобой, - сунулся сверху Шило.

- Нет, - сказал Лимон. – Сегодня мы с тобой будем порознь. С братом в разведку не ходят.

- Почему?

- Не дурак, должен понимать…

- Лимон прав, - сказал Порох. – Будешь при мне. Поучу тебя обращению с ружьём.

- Не хочу, - со склочными нотками в голосе сказал Шило. – Я в город. Пусть Лимон остаётся.

- Это приказ, - сказал Лимон.

- Какой ещё приказ…

И тогда Лимон врезал брату. Прямо по свисшей с верхней койки башке.

- Ты чего?..

- Это приказ. Я командир. Ты боец. Если недоволен, можешь уходить. Мне такие не нужны.

Капнула кровь. Потом ещё, ещё и ещё. Все посмотрели вниз, на кляксы.

- Я понял, командир, - сказал Шило.

- Вот и отлично, - сказал Лимон.

- Но я…

- Что?

- Ничего.

Лимон вышел. Его трясло.

Он едва не убил маленького поганца.

Дальше было не лучше. Тренера никто не видел, толстенькая Мьеда не могла подняться с койки, одна машина ночью исчезла, а с нею двое поваров и двое воспитателей, медсестра Гента спала каким-то страшным сном (с полуприкрытыми веками – потом она несколько раз являлась Лимону в кошмарах), и только в штабной палатке Лимону попался единственный что-то соображающий взрослый – тот самый, который вчера искал медпункт. Сейчас он сидел за столом и массировал пальцами виски.

- Вы кто? – замученно спросил Лимон.

- Я? – тот приоткрыл глаза. – Теперь уже сам не знаю. Ехал сюда, чтобы организовывать досуг… старшим вожатым, что ли. Забыл, как называется. Меня зовут Дачу. Дачу Трам. А вы, молодой человек?..

- Я - Джедо. Мы ещё с вечера договаривались с тренером Силпом…

- Боюсь, что ваши договорённости… того.

- То есть?

- Я его связал и вкатил успокаивающего. До вечера он вряд ли очнётся.

- Почему? То есть зачем?

- Он пытался меня задушить. Подушкой. Говорил, что это я всех отравил. Слушай, Джедо, ты понимаешь вообще, что происходит?

- Говорят, бывает такой газ…

- Вот и я так подумал. Но что теперь делать? Ждать?

- А вы сами – как?

- Если скажу, что хорошо, ты мне поверишь?

- Но вы хоть что-то…

- Спасибо. Хотя должен сказать, что более мерзко я себя чувствовал раза два в жизни. И оба раза это было следствием… Ну, в общем, были причины. А сейчас? Газ, говоришь?

- Наверное. А что ещё?

- Не знаю. А ты сам как?

- Сейчас сносно. Ночью было… совсем плохо.

- Понятно… то есть ни черта не понятно, но… как-то так. Какие у нас планы?

- А связь с городом есть?

- Нету. Ни по проводу, ни по радио.

- Надо ехать за помощью. Мы с тренером, собственно…

- Ну да, ну да… Надо ехать. Мы с тобой? Ты умеешь водить машину?

- Только аккумобиль. С бензиновым – не умею.

- Плохо. Потому что я тоже не умею.

- Ничего себе.

- Так вот сложилось.

- Ладно. Я знаю, кто умеет. А вы знаете, у кого ключи от оружейки?

- Знаю. У меня.

- Тогда выдайте мне мою винтовку. Она там, под замком.

- Хорошо… Тогда слушай, Джедо… Мне, наверное, не следует ехать. Похоже, я тут единственный взрослый, кто хоть немного соображает. Так?

- Ну… в общем, да. Мы с Порохом смотаемся за подмогой и вернёмся. А вам я в помощь оставлю своих, годится? Ребята проверенные. Кстати, и их оружие тоже под замком хранится. Идёмте?

- Да-да. Пойдём. Проклятая голова… Так хотелось застрелиться, ты не поверишь…

Оружейная палатка снаружи была цела. Но с дверцы клетки кто-то сбил замок. Все ящики стояли грубо взломанные. Винтовки почему-то валялись на полу…

Когда Лимон поднял одну, он сразу понял, в чём тут дело. Это была воздушка. Всё, что завезли для тира – были воздушки.

Ну и, конечно, тот ящик, которому Лимон, Порох и Костыль (и наверняка кто-то ещё, потому что Лимон, когда вечером ставил свою винтовку, мельком подумал, что свободного места почти нет) неосторожно (ну, что значит неосторожно? – по требованию начальника лагеря) доверили своё оружие, был разбит и пуст.

- Проклятье, - сказал Порох; он сразу взмок и побледнел так, что порошинки на лице сделались чёткими, как чернильные точки на бумаге. – Если бы не ты со своим лосем…