Любовь и верность

Алек понимал, что должен отпустить Мэри, пока искус вновь не овладеет им. Собрав розовато-золотистую копну, он взялся за шпильки. Шляпа скроет беспорядок, который он ей сейчас соорудит, а потом Мэри сама приготовится к визиту Бауэра.

– Ну вот. Как новые.

Поднявшись, Мэри подошла к угловому зеркалу у туалетного столика и поправила его так, чтобы оно подошло к ее более низкому росту.

– Боюсь, тебе никогда не стать хорошей горничной. – Она улыбнулась, встретившись глазами с его отражением в зеркале.

Алек усмехнулся ей в ответ.

– Тогда весьма неплохо, что я барон, не так ли?

– А что делает барон? Бродит весь день по холмам, играя на волынке?

Он не замечал легкой складочки на ее щеке, когда Мэри раньше улыбалась ему. Что еще он обнаружит?

– Ну что ты, – ответил Алек. – Я напугаю овец, пасущихся на этих холмах, пастушьи собаки будут выть и непременно искусают меня. Но места у нас великолепные – по ним можно бродить и бродить. Сама увидишь, когда приедешь в Рейнберн-Корт.

Встав с колен, Алек подал ей уродливую шляпу.

– Я должен, как водится, заботиться о зависящих от меня людях, о моем имении и капиталовложениях. – Он так давно этим не занимался.

Мэри засунула неаккуратный пучок под свою «корону» и опустила вуаль.

– Увидимся позднее.

– Погоди! – Приподняв вуаль, Алек прикоснулся к ее щеке, ища взглядом ямочку. – Поцелуй на удачу.

– Алек. Не стоит. Ты сегодня сделал уже достаточно для того, чтобы принести мне удачу. – Внезапно засмущавшись, она опустила глаза. Еще несколько минут назад самый потайной уголок ее тела был открыт его взору.

– Этого не может быть достаточно. – Наклонившись к Мэри, он поцеловал ее прохладный высокий лоб, а затем провел носом по ее губам, только что отвергшим его. Мэри поежилась, когда он накрыл ее рот своим ртом.

Рейнберн хотел лишь небольшого поцелуя – только погладить своими губами ее губы. Но из этой затеи ничего не вышло – их языки переплелись почти в отчаянии. Мэри обвила руками его шею, привлекая Алека к себе. В будущем надо будет подставлять ей скамеечку для таких вещей.

Чувствует ли она собственный вкус? Голова Алека все еще была полна цитрусовым привкусом ее наслаждения. Она так быстро отзывается на его ласки – как горящая свеча. Он кое-что умеет и кое-чему научит ее за то время, что они проведут вместе, так что она никогда не забудет его.

Справедливо ли это в отношении Мэри? Она должна выйти замуж, а не быть рабыней в их непонятном маленьком офисе. Нет, «Ивенсон эдженси» вовсе не был маленьким офисом – его комнаты на Маунт-стрит просторны и хорошо оборудованы, и клиенты понимают, что попали в процветающее заведение.

Господи, к чему он вспоминает про агентство и его комнаты? Он держит в объятиях милую, теплую женщину и должен выбросить из головы все рациональные и тревожные мысли. Вот чем хороши женщины – с ними можно расслабиться, отвлечься, поддразнить их. Но Мэри Арден заставляла его снова и снова вспоминать свое небезупречное прошлое и хотеть стать таким, каким он не был.

Он ступает на опасную территорию – туда, где уже побывал, что привело к катастрофическим результатам: хотел построить новую жизнь с Эдит, но женитьба лишь загнала его еще глубже в какую-то чертовщину. Нельзя сказать, что он не делал того, что делают остальные аристократы, – у служебного входа в театр у него всегда была компания. Однако его вкусы не были извращенными и не приводили в ярость девушек. По сути, он был так скучен и дьявольски грешен, как только можно себе представить.

Улыбнувшись, он поцеловал Мэри, чувствуя себя глупцом. Странно, как сама невинность заставляет его вспоминать ошибки прошлого.

Алек не хотел заглядывать слишком далеко вперед. Для начала нужно пережить этот вечер. Когда они посрамят Бауэра, его собственный стыд должен исчезнуть. А уж потом он подумает о том, как уложит Мэри в свою постель.

Ее губы так же мягки, как и она сама, а его чувства затуманены ее ароматом. Алек может привыкнуть к тому, чтобы держать ее в своих объятиях, целовать, учить отзываться на его ласки. Как вышло, что за все эти годы она не получила никакого чувственного опыта?

Алек возблагодарил за это Бога. Она созрела для него. Черт, это же была ее идея! Но у него нет опыта обращения с девственницами – придется ему быть осторожным, куда более осторожным, чем с Эдит. Ту он напугал до такой степени, что она стала испытывать к нему отвращение. Он не вынесет, если такое же произойдет и с Мэри.

Но сейчас отвращения к нему она не испытывает. Ее маленькие пухлые пальчики поглаживали его волосы, отчего по его спине от затылка до поясницы волнами пробегали мурашки. Но он полностью одет. Как она повела бы себя, увидев его восставшее естество, готовое войти в нее?