Любовь и верность

Впрочем, сейчас он ее трогает. Конечно, он этого не осознает, однако его пальцы обхватили ее сосок, а его бедра – ее зад. К тому же, если она не ошибается, одна часть его тела стала гораздо тверже, чем все остальные части. Если он сейчас проснется, то поймет, что просчитался на несколько дюймов и во сне давит на ее поясницу с удивительной нежностью, что довольно странно, потому что, подозревала Мэри, он способен куда на большее. Но она получала удовольствие от этого неуверенного прикосновения. Даже во сне Алек Рейнберн был для нее желанным.

Ей не о чем беспокоиться. Их по-прежнему разделяют слои одежды и постельного белья. Мэри в эту минуту не нужно решать, как далеко она позволит Алеку зайти, когда он проснется. Она еще не приняла окончательного решения, но уже сочла, что одного «пегаса» достаточно для того, чтобы поехать в Рейнберн-Корт. Мэри владела частью акций автомобильной компании, и ей было интересно узнать, как автомобиль справится с примитивными горными дорогами.

А если Алек позволит ей самой сесть за руль, будет еще лучше. Она решалась занимать только место пассажира в те несколько раз, когда Джордж Александр катал ее, прежде чем она вложила деньги в его компанию. Он удивился той сумме, которую она ему вручила, но Мэри всегда с осторожностью тратила деньги. За последние четыре года у нее было мало времени на отдых, а ее жалованье в «Ивенсон эдженси» было довольно большим. Тетя Мим говорила, что богатые люди с подозрением относятся к тем, кто просит у них за услуги мало денег, поэтому Мэри просила много. Большинство из них были рады платить, и часто они раскошеливались на бонус, если Мэри удавалось сделать то, что поначалу казалось невыполнимым.

Нет ничего невыполнимого. Нет, конечно, Мэри не может хлопнуть в ладоши и взлететь, но она была абсолютно уверена в том, что в один прекрасный день летательную машину построят. Всего пару месяцев назад двое братьев-американцев сообщили о том, что им удалось несколько раз продолжительное время продержаться в воздухе на планере, до тех пор пока ветер не испортил его.

Мэри интересовалась современностью. Наукой. Инженерным делом. Хотя считалось, что женщины в таких делах не разбираются. Она долго разговаривала с лифтером в отеле, пытаясь выяснить, можно ли установить такое устройство в их доме на Маунт-стрит. И почему бы ей не интересоваться такими вещами, которые делают жизнь удобнее? Никто не знает, когда может пригодиться такая информация.

Мэри была любознательна и довольно умна, а ее ум походил на шкаф с ящичками, в каждом из которых на своем месте лежала определенная информация для будущего использования. Вот только она еще не решила, в какой из них положить Алека Рейнберна. Он не влезет ни в один из этих ящиков, и все из-за его внушительных размеров.

Пробормотав что-то, Алек шевельнулся, а его рука крепче сжала ее грудь. Мэри надеялась, что, проснувшись, он не застесняется того, что практически обездвижил ее. Не сказать бы, однако, что ей хотелось выпрыгнуть из постели – близость Алека давала ей ощущение защищенности. Заботы.

Однако ей все же надо как-то высвободиться и сходить в туалет. Почистить зубы и придать некое подобие прически своим волосам. Позвонить в облуживание номеров и заказать к завтраку кофе и сладких булочек, а может, даже и яиц. Она проголодалась.

Отправить Алека в его комнату.

Мэри прижалась к кровати, пытаясь выбраться из-под его руки, но безуспешно. Он еще крепче сжал ее и весьма интригующе застонал. Оставалось только вывернуться из-под Алека и оттолкнуть его.

Результат оказался совсем не таким, как она ожидала. Алек уложил ее на спину и потерся носом о ее шею. Его дыхание обожгло ее, и по всему ее телу побежали мурашки – прямо до пальцев ног. Никакого научного объяснения этому не было.

– Лежи спокойно, испорченная девчонка! Еще слишком рано, – пробормотал он, переключая внимание на ее правую грудь.

Мэри была кем угодно, но только не испорченной девчонкой. Ему вообще-то известно, кто она?

– Лорд Рейнберн, отпустите меня! – Резкостью ее голоса можно было бы разрезать бриллиант.

Лицо Алека так низко склонилось к Мэри, что она увидела, как хмурятся его брови, а глаза сверкают под полуприкрытыми веками, но не открываются.

Алек отодвинулся от нее и едва не упал на пол.

– О! Это почему же?

– Вы позволяете себе вольности, – ответила Мэри, отчасти чувствуя себя благотворительницей по отношению к Алеку.

– Вольности! Не говори глупостей! Ты не жаловалась, когда я… – Мэри точно узнала, в какое мгновение Алек окончательно проснулся, потому что в этот миг его тело резко отлетело в сторону, и он стал хвататься за край кровати.

– Святые небеса! Простите меня, мисс Арден!

– Думаю, вы можете по-прежнему называть меня Мэри. Вы все-таки спали в моей постели.

– Но это все, если я не ошибаюсь. Вся моя одежда на мне, не так ли? – Алек безуспешно попытался пригладить взъерошенные волосы. – Извините, если я напугал вас. – Мне просто снился сон, и я забылся.

– И принял меня за кого-то другого.