Любовь и война Майкла Фрейзера

Вопрос Вудстона отвлек его от этого увлекательного чтения.

- Допустим,- без ложной скромности признался он, - и что?

- Здесь тебе это мало пригодится!

Фрейзер снисходительно смерил глазами парнишку чуть более двадцати пяти лет. Он был намного старше большинства своих коллег, поэтому относился к ним покровительственно. Сосунки, что они знали об этой жизни?

- Да, ну?

- Русский Север - это нечто, - не принял его иронии собеседник,- и, если честно, тут могут летать только такие бесшабашные парни как русские! Им ничто не мешает - ни дождь, ни встречный ветер, а к туману они относятся не серьезней, чем к сигаретному дыму!

- Они у себя дома!

Всё это время Майкл недоверчиво приглядывался к русским летчикам - неужели они действительно столь виртуозные авиаторы? Языковый барьер мешал полноценному общению, и, не смотря на постоянно трущихся рядом переводчиков, хорошо понимать друг друга при таком посредничестве было непросто. Впрочем, наш герой не занимался обучением русских, так как сам вынужден был привыкать к "харрикейнам". Приноровиться к этой машине после более совершенных "спитов" было нелегко, и часто он ругал себя последними словами, когда совершал досадные ошибки.

Фрейзер уже совершил несколько полетов над окрестностями, когда Миллер надумал поставить его ведомым в одно из звеньев шестерки самолетов своей эскадрильи для прикрытия советских бомбардировщиков Пе-2 (сами русские их называли "пешками") во время набеговой операции.

Охота пришлась на пасмурный день, когда серое море внизу ничем особо не отличалось от неба над головой, и горизонт столь органично сливал эти две стихии, что пилоты в иные моменты чувствовали себя летящими внутри гигантской серой трубы.

В тот день Майкл понял, что имел в виду Вудстон, говоря о нелегких условиях полетов на русском севере.

Очень скоро бомбардировщики зависли над идущими в норвежские порты немецкими кораблями. Казалось, легкая добыча, не смотря на активно работающие палубные зенитки, но не тут-то было! Судна двигались практически вплотную к высоким берегам, насколько только позволяла прибрежная глубина. Выйти в атаку и сбросить торпеды в таких условиях оказалось невероятно трудно, потому что из-за этого препятствия было невозможно пользоваться почти половиной всех румбов.

Англичане ещё столкнулись с тем, что компасы в этом районе давали серьёзную девиацию. Из-за дымки и низкой облачности, присущей местному небу, им приходилось идти на бреющем практически над водой. Изумленный Майкл увидел, как советские пилоты виртуозно уворачиваясь от огня зениток, каким-то образом исхитряются опускаться ниже некуда, чтобы сбросить свой смертоносный груз. Он бы так не смог! Зато, когда над морем появились быстро приближающиеся к месту сражения черные силуэты "юнкерсов", англичане дружно бросились в бой, и совместными усилиями сбили двух вражеских истребителей. И вот только увидев, как таща за собой дымные хвосты, немцы падают в море, Майкл наконец-то смирился со своим пребыванием в Ваенге.

В конце концов, какая разница, где бить врага, главное - это делать успешно!

Кстати, были и хорошие стороны в существующем положении дел - в Ваенге летчиков отменно кормили. Вспоминая скудное немудрящее питание в госпитале, Майкл был приятно поражен наличием на столах знаменитой русской икры и копченой семги, масла, яиц. На десерт давали шоколад и консервированный компот из вишен и слив.

Англичан немного нервировало, что чай приносили не в чашках, а в стаканах с жестяными подстаканниками, и (о, ужас!) без молока. Воду для чая и питья брали из колодца и стерилизовали привезенным из Англии устройством.

Сигареты, виски, ром и джин, так же как шампанское и красное вино были в изобилии. Русские, не смотря на тяготы войны и нехватку продовольствия, изо всех сил старались обеспечить союзников самым лучшим. Многие из английских летчиков не питались столь отменно ни до этой командировки, ни после.

В местном клубе можно было посидеть за выпивкой, потанцевать и пофлиртовать с девушками-младшими офицерами, а главное - посмотреть советское кино! Многое, конечно, англичане не понимали, но Майкл получал настоящее удовольствие от просмотра этих фильмов. Особенно ему нравились киноленты с участием советской Марлен Дитрих - Любови Орловой.

Кинодива лихо отбивала чечетку, пела какие-то русские шлягеры и ею стреляли из пушки, но Майкла почему-то завораживали именно те сцены русской жизни, которые проскальзывали на втором плане. Как будто он подглядывал в замочную скважину за жизнью чужой страны.

Грандиозные парады по Красной площади, улицы каких-то захолустных городков, просторные проспекты Москвы, широкая гладь Волги.

- Когда закончится война,- как-то сказал он после такого просмотра Вудстону,- я непременно съезжу в СССР. Обидно, воевать за эту страну и ничего о ней не знать. А вас готовили к полетам в СССР?

- Мы до последнего не знали, что нас направляют сюда. Говорили, что перебросят в Африку, а потом погрузили на корабли и повезли совсем в другую сторону!

- Командование обожает тайны! - согласился Майкл. - Ну, и как тебе "Африка"?