Любовь и война. Великая сага. Книга 2

Забыв о еде, Саймон слушал жену, дрожа от страха при одной мысли о том, что ему придется подойти к самому радикальному сенатору конгресса. Но чем дольше говорила Изабель – сначала убеждая, а потом настаивая, – тем больше он верил, что Уэйд для них сейчас единственное спасение.

На следующий день он договорился о встрече, хотя назначили ее только на конец недели. Из-за отсрочки у него расстроилось пищеварение и началась бессонница. Несколько раз, терзаемый страхом, он начинал умолять жену придумать другую стратегию. Уэйд был слишком близок к Кэмерону; не разумнее ли подобраться к старшему секретарю президента Николаю?

– Нет, только Уэйд! – настаивала Изабель. – Он тебя выслушает, потому что всегда готов вести дела с прохвостами.

Вот так в пятницу Стэнли и оказался на скамейке в приемной сенатора Бенджамина Франклина Уэйда. У него сильно болел живот. Он нервно стискивал золоченую рукоять своей трости, словно она была неким оберегом. Минуло одиннадцать – назначенное время приема. Через четверть часа после этого Стэнли уже обливался по́том. К половине двенадцатого он уже был готов сбежать. Но в этот момент дверь кабинета Уэйда открылась, и оттуда неторопливо вышел невысокий, коренастый мужчина, с роскошной бородой и в очках. От страха Стэнли не мог даже пошевелиться.

– Доброе утро, мистер Хазард. Пришли решить какой-то вопрос министерства?

«Скажи что-нибудь… Найди отговорку…» Стэнли был уверен, что у него все написано на лице.

– Ну… нет, вообще-то, я по личному делу, мистер Стэнтон.

Этот маленький, но так напугавший Стэнли человек, который стоял сейчас перед ним, спокойно протирая очки в тонкой металлической оправе, был, как и Уэйд, родом из Огайо. Эдвин Стэнтон был демократом, одним из лучших и самых дорогих адвокатов Вашингтона, а с недавних пор и генеральным прокурором в кабинете Джеймса Бьюкенена. А еще он был личным адвокатом Саймона Кэмерона.

– Я тоже, – признался Стэнтон; от его напомаженных усов исходил сильный цитрусовый запах. – Простите, что из-за меня вам пришлось ждать. Как там мой клиент? Не вернулся еще с запада?

– Нет, но мы ожидаем его в ближайшее время.

– Когда он приедет, передайте ему мои наилучшие пожелания и скажите, что я в его распоряжении для составления ежегодного отчета.

С этими словами Стэнтон исчез в коридорах Капитолия, в которых до сих пор воняло жирной едой, которую готовили для волонтеров, пока они квартировали в этом здании: спали в Ротонде, в вальяжных позах сидели за столами сенаторов и устраивали шутливые заседания, когда зал был пуст.

– Прошу вас, входите, – сказал из-за своего стола референт Уэйда.

– Что?.. А, да… спасибо.

Онемев от неожиданного приглашения и смертельно боясь встречи со Стэнтоном, Стэнли вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. Ладони стали липкими, словно он окунул их в масло.

Бен Уэйд, когда-то служивший прокурором на северо-востоке Огайо, до сих пор держался с видом обвинителя. В Вашингтон он приехал в качестве сенатора в 1851 году и оставался здесь уже целое десятилетие. После мятежа Джона Брауна в Харперс-Ферри он принес в сенат два седельных пистолета и швырнул их на пол перед всеми, демонстрируя свое желание обсудить поведение мистера Брауна в любой манере, которую предпочтут его коллеги-южане.

С трудом переставляя ноги, Стэнли поплелся к большому ореховому столу сенатора, окончательно перепуганный видом презрительно вытянутой верхней губы Уэйда и блеском его маленьких черных глаз. Уэйду было не меньше шестидесяти, но бурлившая в нем энергия делала его гораздо моложе.

– Садитесь, мистер Хазард.

– Да, сэр…

– Насколько мне помнится, мы встречались на приеме у мистера Кэмерона в этом году. Но я где-то видел вас и после. Булл-Ран – вот где. Я тогда заплатил две сотни долларов, чтобы нанять на целый день экипаж с лошадью. Просто позор. Что я могу для вас сделать? – Слова вылетали из его рта, как пули.

– Сенатор, мне нелегко говорить об этом…

– Начинайте или уходите, мистер Хазард. Я человек занятой.

«Если Изабель ошиблась…»

Уэйд сцепил пальцы на столе и уставился на Стэнли:

– Мистер Хазард?..

Чувствуя себя так, словно вот-вот совершит самоубийство, Стэнли наконец решился:

– Сэр, я здесь потому, что глубоко разделяю ваше желание как можно эффективнее организовать военные действия и наказать врага.

Уэйд положил ладони на полированную столешницу. Руки у него были крепкие и ухоженные.

– Единственным подходящим наказанием будет беспощадный и окончательный разгром, – сказал он. – Продолжайте.

– Я… – Отступать было поздно; слова, хотя и с трудом, полились изо рта Стэнли. – Я не уверен, что военные действия планируются как должно, сенатор. Администрацией и… – тут взгляд Уэйда слегка потеплел, – и моим министерством. – Тепло тут же растаяло. – С первым я ничего не могу поделать…

– На это есть конгресс. Продолжайте.

– Но мне бы хотелось исправить, что возможно, во втором. Там слишком… – В животе у Стэнли пылал пожар, но он заставил себя посмотреть в черные глаза Уэйда. – Там слишком много беспорядка в поставках, о чем вы, несомненно, уже слышали, и…

– Минуточку. Я думал, вы один из избранных.