Любовь и война. Великая сага. Книга 2

Чарльз отвел рычаг под ствольной коробкой вниз, чтобы перезарядить винтовку. Потом взвел курок, прицелился и снова выстрелил. Неподалеку топталось несколько человек, и с каждым выстрелом их рты открывались немного шире.

– Матерь Божья… – пробормотал Эб Вулнер.

Густой дым поднимался вверх. Кэлбрайт Батлер считал выстрелы, похлопывая по ноге хлыстом с серебряной рукояткой. Когда затих звук последнего, нижняя часть мишени порхнула на землю, полностью оторвавшись. Батлер посмотрел на Чарльза:

– Получается семь выстрелов примерно за тринадцать секунд.

Кто-то из зрителей поднимал с земли медные гильзы на память. Чарльз подтолкнул одну носком ботинка и хмуро кивнул. Даже через перчатку он чувствовал, как раскалился вороненый ствол винтовки.

Наконец за всех высказался разведчик:

– Будем надеяться, у янки не слишком много таких винтовок. А то ведь они смогут заряжать их в понедельник и потом палить всю неделю.

Чарльз устало поплелся назад, к своей хибаре, где приладил винтовку на оружейную стойку. К счастью, фон Гельма не было, иначе вновь навалившаяся на него тоска стала бы совсем нестерпимой. Два оставшихся магазина Чарльз положил в свой походный сундук, снова с грустью размышляя о словах Купера об индустриальном превосходстве Севера. Разве эта винтовка не была ярким свидетельством такого превосходства? Почему, черт возьми, никто не хотел об этом думать?

А может, это он сам шел не в ногу? Был слишком придирчив? Стал скептиком, не способным принять на веру всеобщую убежденность в том, что выдержка и боевой дух армии помогут одолеть врага, который заведомо сильнее и лучше вооружен? Что ж, бывает и так. Но не всегда же.

Чарльз раскурил гадкую сигару, купленную втридорога у маркитанта. Пусть его повесят, если он знает, кто прав: скептик, затаившийся в его голове, или его храбрые воины, нашедшие добрые предзнаменования в северных газетах недельной давности. Из-за того что Макклеллан по-прежнему медлил, кое-кто из республиканцев уже требовал его смещения.

Ободряющие слухи приходили и из Норфолка, где уже почти завершилось строительство нового грозного броненосца. «Виргиния» – так назывался корабль – была построена из сгоревшего по ватерлинию парового фрегата «Мерримак», который раньше входил в списки флота США, а потом был подожжен федералами при спешной эвакуации базы в Норфолке. Конфедераты подняли затонувший корпус судна и заново отделали его, усилив железной обшивкой, превратившей корабль в броненосец. Говорили, что «Виргиния» может закончить эту войну одним-двумя залпами. Однако скептик в голове Чарльза и тут сомневался.

На следующий день с почтой его ждал приятный сюрприз – небольшой пакет, отправленный из Фредериксберга в конце ноября. В нем оказался сборник стихов Александра Поупа «Опыт о человеке» – маленькая книжица в кожаном переплете. На форзаце было написано:

Капитану Чарльзу Мэйну в действующую армию, Рождество 1861 года.

Внизу стояла подпись: «А. Барклай». С книгой была еще короткая записка: «Очень жаль, что вы не застали меня, но я надеюсь на новую встречу». В изящных линиях и завитушках ее прекрасного почерка Чарльз словно воочию увидел ее саму.

Многие солдаты носили с собой маленькие книги Нового Завета в карманах кителей или рубашек. Это подало Чарльзу идею. Стащив где-то лоскут мягкой кожи, он с помощью своего набора для починки сшил небольшой мешочек на завязке и приделал к нему длинный шнурок, чтобы можно было надевать на шею. Потом положил туда книгу и пристроил мешочек на грудь под рубашку. От этого почему-то сразу стало теплее на душе.

Несколько дней подарок поднимал ему настроение, даже несмотря на соседство фон Гельма. Немец приходил и уходил, почти не разговаривая с Чарльзом, хотя в глазах его всегда горел недобрый огонек. Как-то вечером, когда у Чарльза разболелся желудок и он решил не ходить на представление бродячих артистов, которые привезли в лагерь известную комедию «Бокс и Кокс»[16], в палатку неожиданно заглянул его старший сержант.

– Что случилось, Рейнольдс? – спросил Чарльз.

– Сэр, я… – Сержант покраснел. – Я просто подумал, что мой долг – поговорить с вами.

– Валяйте.

– Дело в том, сэр, что лейтенант Вандерлей и рядовой Грэмм тратят кучу собственных денег, покупая у маркитанта выпивку и угощая других парней. Так они… э-э-э… проводят предвыборную кампанию.

– За кого?

Сержант судорожно вздохнул, а потом выпалил:

– За лейтенанта фон Гельма!

Боль в животе по-прежнему не отпускала, да и усталость давала о себе знать, поэтому Чарльз раздраженно сказал:

– Все равно не понимаю. Черт побери, говорите прямо!

Петеркин Рейнольдс грустно посмотрел на него:

– Они хотят выбрать его капитаном, сэр…

Через час вернулся фон Гельм, источая пары бурбона.

– Пропустили отличный спектакль! Эти актеры… – В безучастном взгляде его карих глаз мелькнуло удивление, когда он заметил перемены в обстановке комнаты. – Эй, что здесь случилось? Где мои вещи?