Любовь и война. Великая сага. Книга 2

Он видел дым и слышал выстрелы у Южных гор, но до верхней точки перевала Тёрнера смог добраться только с наступлением ночи пятнадцатого. Сигнал побудки поднял его батальон в четыре утра, а когда рассвело, они обнаружили, что остановились между телами убитых с обеих сторон. Даже мужчины с очень крепкими желудками не смогли удержать то, что съели на завтрак.

Позже тем же днем батальон от Кидисвилла двинулся вперед. К пяти Билли и Лайдж отправили несколько групп в близлежащие фермы в поисках любых подходящих камней. Остальные перетаскивали их к Энтитем-Крику. Билли, сняв рубашку, работал до захода солнца, следя за тем, как мостят илистое дно реки, чтобы по нему могла пройти артиллерия. Вторая переправа готовилась для пехоты.

Когда с опозданием прибыли подводы с инструментами, начали выравнивать подходы к переправам. В половине одиннадцатого работу закончили. Хотя Билли зевал и едва не падал от усталости, нервное напряжение не давало ему заснуть почти всю ночь. Утром должно было начаться сражение. Будет ли участвовать в нем Бизон? В последние дни Билли часто думал о Чарльзе. Жив ли он еще?

Инженерам выдавалось по сорок патронов для дробовика и по двадцать для револьвера, а также паек, но их не отправляли в настоящее сражение, потому что они были нужнее для других дел. В тот кровавый день Билли и Лайдж вместе с остальными сидели на гребне холма, глядя на построенные накануне ночью укрепления, и при виде той бойни, что происходила внизу, Билли больше всего на свете хотелось оказаться сейчас в каком-нибудь другом месте. Никакая преданность долгу, на его взгляд, не стоила такого количества человеческих жертв.

Наутро инженеры были отправлены на поддержку пехоты к одной из артиллерийских батарей, которая находилась в центре линии фронта. Случайные выстрелы конфедератов заставляли их вздрагивать, но, к счастью, обошлось без жертв. На следующий день батальон двинулся в сторону Шарпсберга по нижнему мосту через реку, который уже прозвали Бернсайдовским в честь генерала, чей корпус брал его уже на последнем этапе сражения.

Федеральная понтонная переправа возле Харперс-Ферри была разрушена южанами, поэтому инженеров отправили туда, и двадцать первого сентября они приступили к ее восстановлению. После того, что им пришлось пережить, Билли воспринимал эту работу как своего рода лечение. Да, она была тяжелая и требовала умственных и физических усилий, но она была направлена на созидание, а не на разрушение. О том, для чего предназначена эта переправа, Билли просто запретил себе думать.

Они вытащили с отмелей понтонные лодки, которые еще можно было спасти, и ремонтировали их, используя доски от ящиков, где раньше хранились галеты из солдатских пайков. Борода Билли теперь отросла еще на два дюйма. Он был страшно измотан, иногда даже просто засыпал стоя на пять-десять секунд. И еще он очень тосковал по Бретт.

В ночь на двадцать второе прибыл обоз с регулярным понтонным парком и дополнительными людьми из Пятнадцатого Нью-Йоркского добровольческого инженерного батальона. Билли работал до самого рассвета, часто оказываясь в ледяной воде, и наконец, когда наступило утро, смог хоть немного поспать. Закутавшись в одеяло, он провалился в тяжелое забытье. Долгая разлука с женой вызвала во сне бурные фантазии, обернувшиеся неловкими последствиями после пробуждения.

Проснувшись через четыре часа, Билли поел и почувствовал в себе силы продолжать работу. Несколько инженеров меж тем устроили настоящий тотализатор, делая ставки на то, когда Макклеллана отправят в отставку. Каждый написал на клочке бумаги дату – предлагалось выбрать любое время до конца декабря.

Билли не слышал в адрес командующего никаких обвинений, все просто говорили о том, что произошло. Малыш Мак отказался преследовать и уничтожать армию генерала Ли, когда у него была такая возможность, и это могло не понравиться президенту.

Два дня спустя пришло сообщение, что Линкольн выпустил свою обещанную Прокламацию об освобождении рабов, и у вечерних костров солдаты по давно укоренившейся военной традиции перевирали и путали подробности:

– По новому закону все гребаные черномазые в этой гребаной стране теперь станут свободными!

– Нет, не так! Это только в тех штатах, которые будут бунтовать, и после первого января. Он не тронул Кентукки или места вроде него.

– Да какая разница, – заявил один из нью-йоркских добровольцев, – это все равно оскорбление белым людям. Никто не захочет его поддержать. Только не в армии.

Большинство с ним согласилось.

Билли не знал, как ему относиться к таким новостям. Он пошел к палатке Лайджа и заглянул внутрь. Его бородатый друг стоял на коленях, сложив перед собой руки и склонив голову. Билли попятился, выждал минут пять, потом покашлял, пошаркал ногами перед входом, прежде чем снова заглянуть. Когда он спросил Лайджа о президентской прокламации, тот ответил: