Любовь и война. Великая сага. Книга 2

Вид президента обеспокоил Орри. Он выглядел бледнее обычного, казался измученным и слегка сутулился, как человек, испытывающий боль. Но в эти дни Джефферсона Дэвиса тревожило нечто более неприятное, чем невралгия. Его хлопковое эмбарго провалилось, несмотря на недостаток хлопка на британских фабриках. На дипломатическое признание в Европе теперь можно было не рассчитывать. Его критиковали за то, что он по-прежнему поддерживал непопулярного Брэгга на Западе и за перебои в снабжении на Юге. В Ричмонде уже почти не осталось настоящего кофе, который заменили отвратительные эрзацы из окры, батата или арбузных семян, которые подслащали сорго. На стенах городских домов начали появляться плакаты, где огромными буквами было написано: «Хватит воевать! Назад в Союз!»

В первый день нового года в официальной резиденции на Клэй-стрит собралось множество офицеров, мужчин в штатском и женщин. Дэвис старался уделить внимание каждому гостю, пусть и на короткое время. Его улыбка и манеры, несмотря на все беды, выражали тепло и радушие.

– Какая прекрасная новость, полковник. Но насколько я помню, вы уже давно ждали ее в Ричмонд?

– Да, она должна была приехать в начале прошлого года, но на плантации тогда началась череда невзгод.

Он упомянул о болезни матери, но о проблемах с беглыми рабами говорить не стал. Дэвис поинтересовался, как теперь себя чувствует Кларисса. Орри ответил, что физически она уже почти поправилась.

– А как вам работается с мистером Седдоном? – спросил президент.

– Отлично, сэр. Я слышал о его успешной адвокатской практике здесь, в Ричмонде.

Ничего другого об этом человеке Орри сказать не мог. Джеймс Седдон из округа Гучленд заменил генерала Густавуса Смита на посту министра обороны. Орри не нравился мрачный характер Седдона и его твердый настрой на отделение от Севера. Седдон с женой сейчас тоже были где-то здесь. Орри предпочел сменить тему:

– Позвольте мне задать вопрос из другой сферы, господин президент. Наши противники создают негритянские подразделения. Вам не кажется, что мы могли бы получить определенные преимущества, поступив так же?

– А вам?

– Да, возможно.

Губы Дэвиса сжались, превратившись в тонкую прямую линию.

– Даже сама эта идея губительна, полковник. Как заметил мистер Кобб из Джорджии, если из негров можно сделать хороших солдат, то вся наша теория рабства ошибочна. Прошу меня извинить… – И он отошел к другому гостю.

Орри ощутил досаду – неспособность Дэвиса воспринимать взгляды, отличные от его собственных, говорила лишь о его пагубной слабости.

Он отпил немного чересчур сладкого пунша, чувствуя себя одиноко в огромной толпе, заполнившей центральную гостиную особняка, который называли Белым домом из-за оштукатуренных снаружи кирпичных стен. В западном крыле располагалась еще одна гостиная, и большая столовая – в восточном. Сквозь высокие окна позади столов с закусками Орри смотрел на Чёрч-Хилл и на зимнее небо, темно-серое, как сланцевая крыша дома, где они сейчас находились.

За его спиной несколько гостей горячо обсуждали слухи о существовании некоего заговора с целью раскола Севера и создания на континенте еще одного государства, куда вошли бы северо-западные штаты и часть южных. Говорившие были явно возбуждены, в их голосах даже слышались истеричные нотки. Орри почувствовал раздражение, да и вообще этот прием уже начал утомлять его. Он направился к двери и вдруг услышал знакомый голос Варины Дэвис:

– …и, следовательно, мой дорогой, я оставляю за собой право думать по-своему. Это мой форт Самтер, и к черту все возражения этого ничтожества Полларда.

Орри не стал поворачиваться и смотреть на первую леди, но в ее сарказме он услышал напряжение. Это же напряжение заражало всю собравшуюся здесь толпу и весь Ричмонд, как чума.

Он тоже не стал исключением, и причины были не только в одиночестве и тоске по Мадлен, чей приезд откладывался уже много месяцев. Он ненавидел свою работу в военном министерстве – эту постоянную борьбу с произволом Уиндера, который тот учинял в тюрьмах, и проверку арестованных, которых шеф военной полиции хватал без разбора при малейшем подозрении в государственной измене. Как раз сейчас Уиндер подбирался к одному чрезвычайно секретному обществу защиты мира, которое называлось «Орден героев Америки».

От надежного источника Орри узнал, что Исраэль Куинси и еще двое головорезов посадили в тюрьму и избили троих предполагаемых членов этого общества. Его возмущенное письмо осталось без ответа, а личный визит в контору Уиндера не привел ни к чему, кроме очередного обмена колкостями с Куинси. Подозреваемых выпустили из Касл-Тандера только после того, как Уиндер решил, что об обществе они ничего не знают.

Орри подумал о Дике Юэлле, выпускнике Вест-Пойнта сорокового года, который в прошлом августе в битве у Гроветона потерял ногу, но продолжал командовать дивизией. Выпускник пятьдесят четвертого года Оливер Ховард потерял руку у Фейр-Оакс, но высшее командование Союза не посадило его за письменный стол. Возможно, пришло время и ему просить о переводе на фронт.