Любовь и война. Великая сага. Книга 2

– При всем уважении, сэр, я не могу этого сделать. Генерал Рипли почти наверняка мне откажет. Но если мне будет позволено обратиться напрямую к генерал-адъютанту…

– Нет, это недопустимо.

Джордж понял, что проиграл. Однако Халлек продолжил:

– Тем не менее я хорошо понимаю и сочувствую вашему затруднительному положению. Я знаю, что вы приехали в Вашингтон по просьбе Кэмерона и что вами двигало только обостренное чувство долга и патриотизм. Я приветствую ваше желание оказаться в гуще событий. Если у вас все получится, уверен, вы будете блестяще выполнять свою работу.

Снова дав ему надежду этими словами, генерал наклонил свою крупную лысеющую голову вперед, пока Джорджу вдруг не показалось, что она как бы плывет перед ним, и, понизив голос, как любой настоящий вашингтонец, который задумывал хитрый ход или собирался оказать услугу, продолжал:

– Направьте вашу просьбу о переводе генерал-адъютанту по неофициальным каналам, но обязательно отошлите копию генералу Рипли. А я тем временем замолвлю словечко в вашу пользу – так же неофициально, сами понимаете. Если все удастся, будьте готовы сразиться с министром Стэнтоном. – Он протянул руку. – Желаю удачи.

Джордж уже подготовил бумаги, о которых упомянул Халлек, и не откладывая отправил их по назначению. Вызов из министерства пришел раньше, чем он думал.

В коридорах военного министерства, куда его вызвали к половине третьего в понедельник, явственно чувствовались мрачные настроения. Мид был обвинен в бездействии за то, что позволил генералу Ли уйти за Потомак. Указ о воинской повинности привел к растущим беспорядкам в Нью-Йорке. О президенте говорили, что он перешел от состояния повышенной активности к состоянию очередной депрессии.

– Вы хотите работать у Хаупта? Дорогой мой майор! – сказал ему Стэнтон кислым тоном. – А вы знаете, что он официально так и не принял звание бригадного генерала, когда его повысили в прошлом сентябре? Кто поручится за то, как долго он еще будет возглавлять военные железные дороги?

В голосе этого бородатого, похожего на Будду человека Джордж услышал недовольство и предостережение.

– Как бы то ни было, сэр, – ответил он, – я прошу о переводе. Я приехал в Вашингтон по просьбе министра Кэмерона и пытался честно делать свою работу, хотя никогда не чувствовал себя ни достаточно компетентным для нее, ни полезным. Я хочу, чтобы моя должность имела более непосредственное отношение к войне.

Стэнтон поправил дужку очков, и отразившийся в них свет сделал глаза невидимыми. Возможно, Стэнтон знал, как именно нужно держать голову, чтобы добиться такого неприятного эффекта.

– А вы не передумаете, если я скажу, что генерал Рипли может вскоре уйти в отставку? – Министр неискренне улыбнулся. – В конце концов, ему уже шестьдесят девять.

«И он слишком часто бесит вас?»

– Нет, сэр, это не повлияет на мою просьбу.

– Позвольте быть с вами откровенным, майор Хазард. С той минуты, как вы сюда вошли, я замечаю некоторую враждебность в вашем тоне… Нет, пожалуйста, избавьте меня от возражений. – (Джордж покраснел; он не подозревал, что его чувства так очевидны.) – Ваша решимость уйти от нас видна даже по тому, каким способом вы добиваетесь перевода. Генерал Халлек лично говорил со мной на выходных. – Стэнтон снял очки. – Мне кажется, вам не нравится все это министерство в целом. Я прав?

– Сэр… – Джордж прекрасно понимал, что лучше промолчать, сдаться и поскорее покончить со всем этим, но его характер и его совесть не могли довольствоваться таким исходом. – При всем моем уважении к вам, господин министр… да, вы правы. С некоторыми методами работы министерства я не согласен.

Стэнтон снова надел очки.

– Могу я попросить вас об уточнении, сэр? – спросил он с ледяной учтивостью.

– Дело в Имоне Рэндольфе…

– Я ничего об этом не знаю! – громко перебил его Стэнтон.

– Насколько я понимаю, этого человека избил один из служащих вашего сыскного бюро – исключительно за критику политики правительства, хотя мне всегда казалось, что на это имеет право любой гражданин.

– Только не в военное время. – Кривая улыбка Стэнтона стала еще холоднее. Он наклонился вперед, и свет снова вспыхнул на стеклах его очков, превратив их в сверкающие диски. – Позвольте добавить еще кое-что, майор. Если вы когда-либо лелеяли надежды о военной карьере, вы только что сами разрушили их. Вы зашли слишком далеко.

– Мне жаль, – ответил Джордж, хотя не испытывал никакого сожаления. – Это дело моей совести, к тому же всем хорошо известно, что Лафайет Бейкер работает на вас.

Злобная кривая улыбка словно застыла на лице министра.

– Мой дорогой майор, даже если вы проверите каждый клочок бумаги в мусорной корзине в этом здании, не говоря уже об официальной переписке, вы не найдете ничего, что подтвердило бы такое заявление. А теперь будьте любезны покинуть мой кабинет. Я буду счастлив одобрить вашу просьбу. Вы и этот безумец Хаупт сделаны из одного теста.

– Сэр…

Стэнтон хлопнул по столу:

– Убирайтесь!

Джордж услышал, как за его спиной распахнулась дверь. Кто-то ворвался в кабинет.