Любовь и жизнь леди Гамильтон

Нет, это были жаворонка клики,
Глашатая зари. Ее лучи
Румянят облака. Светильник ночи
Сгорел дотла. В горах родился день
И тянется на цыпочках к вершинам,
Мне надо удалиться, чтобы жить,
Или остаться и проститься с жизнью.

Эмма в испуге обратилась в бегство, но кто-то уже поднялся по ступеням террасы, чьи-то руки коснулись ее рук, к ней приблизилось молодое лицо.

— Зачем же бежать, прелестная моя Джульетта? Ромео здесь и просит тебя остаться. — Он со смехом увлек ее к полосе лунного света, чтобы получше рассмотреть. — Черт возьми, а она красива эта Джульетта. Где ты ее раздобыла, Арабелла?

Внизу у террасы, где в густом кустарнике было укрыто ложе из одеял и подушек, показалась мисс Келли. Она медленно подошла к ним.

— Я вам не говорила о ней, Георг? Я нашла ее в мае на побережье Уэльса.

— Ах да, припоминаю. Ромни был в полном восторге, и он прав. Она — красавица. Можно я поцелую ее, Арабелла?

Он приблизил лицо к лицу Эммы. Она была как в дурмане. Это принц держал ее в своих объятиях, сын короля, а придет день — и сам король. Но когда его теплое дыхание коснулось ее лица, она очнулась и уперлась руками ему в грудь.

— Пустите меня! — выкрикнула она задыхаясь. — У вас нет на меня никаких прав! Я не любовница ваша.

Однако он ее не отпускал. Он с силой обхватил ее голову и старался привлечь ее к себе. Его красивое лицо пылало мальчишеской яростью.

— Не будь дурехой, девочка! — закричал он, пытаясь побороть ее сопротивление. — Если джентльмен Георг хочет поцеловать тебя в губы, это честь для тебя и удовольствие для твоего рта. Держи ее руки, Арабелла! У нее силы не меньше, чем у мужика.

Мисс Келли подошла к ним. Ее черные глаза сверкали, полные плечи вздрагивали под открытым ночным одеяньем.

— Ты просто ребенок, Эми. Почему ты упираешься? Целуйте ее, Георг, целуйте, сколько вам угодно. Кто обладает госпожой, имеет все права и на ее камеристку.

Она сказала это смеясь, с явной издевкой. Принц остановился, озадаченный.

— Камеристку? Это твоя камеристка?

Он отпустил Эмму и отпрянул, как — будто уже само прикосновение к ней оскверняло его. Мисс Келли погрозила ему пальцем.

— Да, да, Георг. Безоглядная отвага может оказаться губительной даже для принца. Успокойтесь, я пошутила. Нет необходимости немедленно идти мыть руки. Эми — моя подруга и хочет стать актрисой. Так что она годится для любовной связи. Если желаете, можете разыграть с ней Ромео и Джульетту.

Видимо, она хорошо его знала, потому что его мальчишеский гнев угас так же быстро как и вспыхнул.

— Ромео и Джульетту? Не плохо! Мой Ромео у меня в памяти слово в слово. Ночь прекрасна, не менее прекрасна и Джульетта, и при некоторой фантазии вполне можно вообразить, что наш парк — это сад Капулетти.

— А кормилица? — спросила мисс Келли. — Наверно, это я, не правда ли?

Он захихикал.

— Арабелла Келли в роли кормилицы — чудесно! Вообще мне нравится эта идея: Ромео на балконе между Джульеттой и кормилицей, охваченный сомнениями, которую из них предпочесть. Обе женщины устраивают любовное состязание. Конечно, кормилица, как опытная жрица любви, одерживает победу над Джульеттой. Великолепная сцена, достойная Боккаччо. Давай начнем, Арабелла! Пусть маленькая чопорная Джульетта смотрит и учится искусству любви.

И обняв мисс Келли, он начал импровизировать:

Приди ко мне, наставница в любви.
Твоей груди белеющие волны.
Меня носившие так часто и блаженно,
Пусть захлестнут меня. Когда умру я,
Пусть его море станет мне могилой
И дивной пеной усладит меня.

Он рванул ее одежды и прижал лицо к ее вздымающейся груди. Слова стремительно слетали с его губ, отрывистые, невнятные, как бы разорванные в каком-то диком, страстном порыве.

Мисс Келли ни в чем ему не препятствовала.

— Боже мой, Георг, — вскричала она, когда он на мгновение замолк, — вы каждый день преподносите мне сюрпризы. Оказывается, вы поят, вы сочиняете стихи, как Шекспир.

Он засмеялся, польщенный.

— Не правда ли? Если бы это узнал Его Величество, мой отец! Он ненавидит все, что хотя бы пахнет стихами, и охотно погрузил бы всех философов и поэтов на один корабль, чтобы продырявить его посреди океана и пустить ко дну. Ты знаешь, что он недавно сказал мисс Берни, писательнице?

Георг вдруг придал себе разительное сходство с королем и заговорил его голосом:

— Вольтер чудовище, а Шекспир — вы хоть когда-нибудь еще читали такую жалкую чепуху? Что? Что? Что вы думаете? Что? Разве это не жалкая чепуха? Что? Что?[7]

Запинаясь, как ребенок, он непрерывно повторял это безумное «Что? Что?», а потом с ядовитой насмешкой добавил своим обычным голосом: