Последняя любовь лорда Нельсона

Генрих Фольрат Шумахер Последняя любовь лорда Нельсона

«…Английский флот под моим командованием никогда не мог бы отправиться в Египет, если бы влияние леди Гамильтон на королеву не было причиной письменных приказов губернатору Сиракуз поддержать флот так, чтобы он мог запастись всем необходимым в любой гавани Сицилии. Мы пошли в Сиракузы, запаслись продовольствием, прибыли в Египет и уничтожили французский флот».

Из завещания Горацио Нельсона.

Глава первая

Круто развернувшись и обогнув мыс Мизено, корабль вошел в Неаполитанский залив. Он скользил под облаком белоснежных парусов, оставляя за собой серебристую полосу на темной синеве Тирренского моря, и быстро приближался к городу.

— Черт побери, что это случилось с моими глазами! — сердито воскликнул сэр Уильям, возвратившись с балкона в комнату за подзорной трубой. — Я не могу разглядеть флага. А вдруг это французский!

Эмма оторвалась на минуту от книги:

— Откуда бы ему взяться? Ты ведь говорил, что Гибралтар не пропускает ни одного французского корабля из Бреста или Гавра. А так как Худ окружил их средиземноморский флот в тулонской гавани…

— А вдруг ему не повезло? И самый великий полководец может однажды проиграть сражение…

— С Фридрихом Великим это случалось не раз, но Пруссия все же устояла. И Англия тоже не исчезнет с лица земли, если один из ее адмиралов потерпит поражение. Не стоит тебе из-за этого получать солнечные ожоги! Наверно, это один из новых кораблей Марии-Каролины. Я думала, ты уже привык постоянно их видеть. Она ведь достаточно часто демонстрирует их тебе!

Лорд Гамильтон остановился около Эммы, радостно улыбаясь.

— Ты тоже обратила на это внимание? Она хочет подчеркнуть, сколь важно для Англии ее союзничество. А ее молодые офицеры мечтают о том, чтобы сделать из Неаполя вторую Венецию. Весь народ думает только о постройке кораблей и обучении матросов. С тех пор как Мария-Каролина, чтобы построить флот, положила на алтарь отечества материнское наследство — бриллианты великой Марии-Терезии, — знать жертвует капиталы, богатые расстаются с половиной своего имущества…

— А бедные несут свои последние копейки. Я видела одного лаццарони[1] — больного, оборванного, полуживого от голода. Когда я проезжала мимо него с Марией-Каролиной, он вырвал из своего уха, да так, что кровь брызнула, тонкое серебряное колечко и бросил его ей в подол. Единственное, что у него было.

Голос ее прозвучал глухо и сурово. Сэр Уильям насмешливо кивнул:

— Они все сошли с ума. Отчасти из патриотизма, отчасти — из ненависти к королеве. Они бы с радостью отдали свой последний медяк, чтобы выкупить ее драгоценности. И все для того лишь, чтобы нельзя было сказать, будто хоть один корабль куплен на австрийские деньги, и чтобы Мария-Каролина не могла похваляться этим королевским подвигом.

Эмма встала, уронив книгу. Еле волоча ноги, она пересекла комнату и тяжело опустилась в кресло у балконной двери.

— Королевским подвигом! — повторила она медленно. — В том-то и дело! Она хвастает им и старается, чтобы каждый знал: Мария-Каролина продала свои драгоценности и носит фальшивые бриллианты, чтобы подарить Неаполю линейный корабль!

Сэр Уильям внимательно наблюдал за ней.

— Ты так говоришь об этом… а что, это — неправда?

— Это правда. И народ этому верит. Как дети верят сказке.

— Я не понимаю… Это — правда? И в то же время это — сказка?

Эмма скривила губы. Лицо ее выражало горечь.

— Недавно… Помнишь?.. Она опять боялась остаться на ночь одна и не отпускала меня. Среди ночи ей пришло в голову устроить спектакль. Она захотела быть Титом, меня — нарядить Береникой, которая обманом хочет стать императрицей Рима. Притащила сама костюмы, оделась и помогла одеться мне. Я должна была надеть все ее украшения, все фальшивые драгоценности. Но ей показалось, что этого недостаточно для восточной царицы, она сорвала их с меня, побежала к шкатулке, открыла в ней тайник, достала настоящие драгоценности, надела их на меня…

— Драгоценности Марии-Терезии?

— Все до единой. Увидев мое замешательство, она расхохоталась. Назвала историю сказкой, необходимой для того, чтобы выманивать деньги из карманов взрослых детей, — тон Эммы был полон мрачного негодования. — А лаццаро, вырвавший из уха свое кольцо, не знал, что королевы могут лгать.

Сэр Уильям пожал плечами.