Любовь и жизнь, похожие на сон

Глупа, как пробка, но хитра, как ведьма,

Коварства, жадность ей не занимать.

Душа ей шепчет так: «Ты лучшая на свете,

От мужа надо все добро его забрать».

Ишь ты, в штанах – пусть без штанов походит,

Как липку обдеру и голым в мир пущу,

Пусть только мне напомнит о разводе,

На старости его я половины пенсии лишу.

И не хватает ей всего – чего не нажила

Своими-то трудами – тут и честь не в счет,

Жадна, жадна, не человек, а «жила».

Ей палец в рот засунь, всю руку отберет.

А что творится в лживой той душе.

Так дьявол сам никак не нарисует,

Вот как забрать все – выгнать вон и все,

Душа все время по деньгам тоскует.

Холодные глаза – в ней всё напоперёк, напоперёк,

Стремленье очернить всех-вся на свете,

И секса грязного горящий уголек,

И жжет, и гонит бабу по планете.

То Шарм-Аль-Шейх, то «Гарда Зее» брат,

В кругу у мужниных друзей, ну, как приятно,

Но как раздеть, как голышом пустить,

Ей это и сейчас немного непонятно.

Хотя идея есть – ведь он совсем дурак,

Такого Достоевский описал когда-то.

Название романа я не назову, нельзя никак,

Чтоб не обиделся мой муж чудаковатый.

Его нельзя никак мне обозвать,

Под суд пойдешь вдруг за такую «хошу»,

Но вот про то, чтоб голым ободрать,

То можно на себя взвалить такую ношу.

Манто на ней, а в гараже – «Поршак»,

Как в сказке Пушкина «О рыбаке и рыбке».

Но надо осторожней быть и бдить,

Чтоб не попасть в ту сказку по ошибке.

Сейчас «ура» – с деньгами и свободна,

Валяется манто в том черном «Поршаке».

А бедный муж в долгах, засевший плотно,

Наверно, с горя гложет водку вдалеке.

«Саму себя любимую», как просто,

И «это самое мое» любить на жизненном пути,

Но не забудь тот смертный грех – наказ Господний,

От мира вечный: он звучит – «не укради».

А ты все пашешь, дорогой, тот бывший муж,

Чтобы она тебя таскала на аркане.

Приятно ведь, чтоб эдакая блудь

Ходила с сотней тысячей в кармане.

Она же, сморщив узкий лобик, думает:

«Эх, что-то здесь не так»,

Мозг наизнанку вывернулся – что же мысль подскажет,

«Эх, забросаю «эсэмесками», чтобы назад пришел, дурак.

Пока другому про меня чего-то не расскажет.

Ну, а пока развод, «святому месту пусту не бывать»,

Пускай какой-нибудь мужик займет его, да поплотнее.

Детишки перетерпят в доме как-нибудь его, япона мать,

Да денежек еще прибавится, и жить повеселее.