Любовь и злодейство гениев

«Образ преследователя воплотился для нее не в публике, не в критике, а в Родене — всегда и только в Родене под тысячью демонических личин. Ее натурщики, исполнители, почитатели, литейщики, родственники — все в этом бреду становились соучастниками заговора, имеющего единственной целью украсть ее идеи, воспользоваться ими, уничтожить дело ее жизни. Какие-то путеводные нити в лабиринте этой смятенной души нам дают документы — письма самой Камиллы, а также некоторые воспоминания, особенно Поля Клоделя, чья ненависть к Родену в такой перспективе становится понятной».

Но Роден, понятное дело, был уже очень далек от всего того, что приписывало ему болезненное воображение Камиллы. Он просто-напросто стал избегать ее.

* * *

Есть две гипотезы: одни считают Камиллу клинической сумасшедшей, а ее всевозрастающую ненависть к Родену — патологическим симптомом; другие видят в ней жертву маниакального невроза, искажающего и преувеличивающего наблюдения и умозаключения здравого рассудка.

Как ни странно, в определенной степени правы и те, и другие. Хотя те, кто виделся и имел дело с Камиллой в то время, в частности галерист Эжен Бло и критик Анри Асслен, не берутся однозначно определить ее состояние как настоящее сумасшествие. Последний, в частности, отмечал:

«Камилла любила показываться в весьма экстравагантных нарядах и особенно любила головные уборы из разноцветных перьев и лент. Это потому, что этой гениальной художнице была свойственна некоторая чрезмерность, что-то неистребимо детское».

Была я счастлива, была прекрасней всех, но вдруг

Как зеркало разбилось все как если б день единый возвестил,

Что умерло среди слепых воспоминанье.

(Поль Клодель. «Золотая голова»)

Но чего стоит мнение друзей, общавшихся с ней эпизодически, против показаний соседей и медиков? И все же, прежде чем описывать патологию, попробуем разобраться в ее причинах.

Почему в голове Камиллы засела мысль о «роденовском заговоре»? Ведь не может быть и речи о фактическом воровстве или хотя бы явном плагиате со стороны великого скульптора. Истина, как всегда, намного сложнее, и она ничуть не страдает от того, что кто-то ее не признает.

Рэн-Мари Пари пишет:

«Навязчивая идея кражи и плагиата — это искаженная психозом версия подсознательного убеждения: она отдала Родену часть своего таланта, и уже ничего нельзя забрать обратно. Все исследователи творчества Родена знают: новый стиль открылся у него в 80-е годы — именно тогда, когда в жизни его появилась эта девушка».

Ей в то время не исполнилось и двадцати, Родену же было за сорок. Сам по себе он продолжал бы двигаться вперед, в сторону обожаемого им Микеланджело, а тут вдруг совершенно внезапно в нем стало зарождаться нечто новое, и это новое после разрыва с Камиллой словно ушло в песок.

Такая взаимосвязь между страстью и творчеством у двух любовников одной профессии, работающих вместе, в одной мастерской и над одним сюжетом, подводит нас к выводу: без малого пятнадцать лет Камилла была музой и правой рукой Родена. Знаменитая роденовская фраза: «Я показал ей, где искать золото, но золото, которое она находит, принадлежит ей», в этом свете приобретает странное и символическое звучание: трудно удержаться и не перефразировать: «Золото, которое она находит, принадлежит мне».

Этот симбиоз — безусловно, единственный в своем роде в истории искусств — породил творения-гибриды. Говорят, что Камилла работала «под Родена», но точно так же какая-то часть ее творчества эхом проходит по произведениям Родена. Они вместе работали над «Вратами ада», и вплоть до 1913 года Камилла могла видеть на выставках и у коллекционеров пусть измененные, пусть увеличенные, но все те же фигуры, в работе над которыми она участвовала, замысел которых принадлежал ей или зародился благодаря ей.

От этой мысли Камилла в буквальном смысле сходила с ума. Она писала:

«Всякий раз, как я пускаю в обращение новую модель, на ней накручивают миллионы — литейщики, формовщики, художники и торговцы, а мне […] нуль плюс нуль равняется нулю. В прошлом году мой сосед господин Пикар (приятель Родена), брат инспектора полиции, проник ко мне, подделав ключ, у стены стояла моя „Женщина в желтом“. После чего он сделал несколько „Женщин в желтом“ в человеческий рост, в точности похожих на мою, и выставил их. С тех пор они все делают „Женщин в желтом“, а когда я захочу выставить свою, они объединятся и добьются запрета. Другой раз служанка дала мне в кофе наркотик, от которого я проспала беспробудно двенадцать часов. Тем временем эта женщина пробралась в мою туалетную и взяла „Женщину с крестом“. Результат — три „Женщины с крестом“».