Любовь или криминал? (СИ)

— Пустите меня! — раздался женский голос. Сизый обернулся и увидел маму Ботана. Она приехала, несмотря на отсутствие рейсов до Питера — на попутках и такси.

— Вам сюда нельзя. Мы снимаем отпечатки пальцев, — ответил полицейский.

— Там мой сын! — орала мать истошно. — Что с ним?

Кто-то отошёл из толпы, и она увидела тело своей кровиночки. Женщина растолкала всех с ненавистью, упала на грудь Ботана и начала целовать его, куда попадут губы, крича что-то нечленораздельное. Сизый догадался подойти к убитой горем матери и обнять. Объятия даже незнакомого человека в такие моменты обладают успокоительным свойством.

— Мой сыночек, мой Владик, за что ты так со мной…

— На небесах жизнь лучше, чем здесь. Он в раю, ему больше не больно, — говорил Сизый, гладя по спине мать.

— Господи… Шестнадцать лет назад я схоронила мужа, теперь сына, за что?! — вскричала она. — За что?!

«Я же тоже не железный…» — Сизый пожалел, что он мужчина и не может из-за предрассудков общества выразить свою боль. Врачи тем временем оказывали первую помощь Чёрному и заверили Сизого, что он будет жить. Руку не ампутируют.

Выдержка из программы «Время», 3 июля 1992 год.

«Праздник любви превратился в траур. В ЗАГСе Адмиралтейского района Санкт-Петербурга во время бракосочетания началась перестрелка. Убитыми оказались Оливия Стар и Владислав Воробьёв. Стало известно, что Оливия возглавляла крупнейшее ОПГ района, занималась рэкетом и убийствами. Владислав же был заслуженным пианистом России, победитель международного конкурса «Синяя Птица». Девушка была убита пулевым ранением в шею, был задет спинной мозг, остановка дыхания. Парень ранен в живот. Оба скончались на месте. Мы следим за развитием событий.»

Неделю спустя.

Последняя воля Ботана была исполнена в соответствии с его указаниями. На похоронах Сизый и Чёрный не говорили друг с другом. Они будто закрылись от мира куполом страданий. Любой разговор казался нечестным по отношению к умершим, да и сил не было на слова.

Брайн сидел поздно вечером на стуле, смотря пустым взглядом в окно. Он уже был не жилец. Просто физическая оболочка существовала. Морально он был убит. Чувство вины, осознание того, что он косвенно лишил жизни своих друзей не давало ему покоя. Он не мог спать, есть, дышать. Сизый и Чёрный разорвали с ним общение после признания в предательстве. Брайн посмотрел на пистолет, лежавший на столе. Всё намекало на единственный выход из положения.

Брайн колебался. Он не хотел умирать.

«Они тоже не хотели», — усмехнулся Мапс, поднося пистолет к виску. Щелчок предохранителя, курок, конец…

Несколько лет спустя.

Сизый и Чёрный стояли на вокзале с вещами. В руках они держали свидетельства о смерти Александра Попова и Алексея Чёрного. Они блестяще инсценировали собственные гибели и сейчас готовились к отьезду в другой город, чтобы завязать с криминалом.

— Ты готов начать новую жизнь?

Сизый поднял голову. Его волосы поседели от пережитых событий. Он отвечал с задержками, так как мысли были вокруг того самого дня, третьего июля, тысяча девятьсот девяносто второго года.

— Да, — ответил Сизый. — Я обещал ему не страдать, а продолжать жить.

Чёрный взял за руку друга, и они вместе вошли в вагон поезда — навстречу новой жизни…