Любовь или Свобода: Выбор (СИ)

— Чтобы обижать зверушек? — землянка ещё не совсем успокоилась.

— Чтобы обижать любого, кто попробует причинить тебе вред, — в обычно тёплых глазах Элайи Вороница сейчас заметила проблеск ледяной стали. — Независимо от степени его милости, беззащитности или слабости.

— Слабости? — испуганно покосилась женщина. — Ты станешь обижать слабых?

— Ягуарчик, — снисходительно улыбнулся Элайджа, — не допускай ошибки, считая меня белым и пушистым эльсом. То, что я добр к тебе, ещё не делает меня милосердным.

— То есть, в один прекрасный день ты просто… — Вороница не смогла договорить «убьёшь меня».

— Нет, — Блеку не потребовалось окончания, чтобы понять смысл, — я никогда не сделаю тебе ничего плохого, как и обещал.

Вороница недоверчиво вздохнула, вспомнив о чём говорил Блек с Фродом до встречи с Ха-а.

— Уж лучше бы убил, — ляпнула она сквозь сжатые зубы, не заметив, что произнесла это вслух.

— Сейчас же выкинь этот бред из головы, — Элайя резко поднялся. — И не смей больше так говорить.

— Когда у тебя следующий вылет? — Вороница вытерла тыльной стороной ладони покрасневшие глаза.

— Ягуарчик, ты что опять плачешь? — Элайджа потянулся к ней, но она вскочила на ноги.

— Когда?

— Достаточно скоро.

— И надолго?

— Да.

— И что прикажешь всё это время делать мне? — Вороница приложила ладонь к подрагивающим губам.

— До или после? — с лёгкой игривостью уточнил Блек, но видя, что Вороница совсем разревелась, прекратил дразнить её. Понимая, что, пока она злится, ни за что не ляжет к нему, Элайджа, мысленно Юрханувшись, поднялся сам.

— Ну что опять случилось? — он чмокнул её в макушку, прижимая к себе.

— Я тебе не кукла, — землянка зарылась в его объятья.

— Конечно нет, — Блек нежно перенёс женщину на мягкую круглую кровать.

— Не уходи, — Вороница обхватила его за локоть.

— И не собирался.

Вороница, уткнувшись ему в плечо, продолжала всхлипывать. Как ей хотелось заставить его пообещать даже не думать над предложением Фроуда. Чтобы он сказал ей, что не собирается надолго улетать, что на самом деле не собирается её менять ни на блондинку, ни на шатенку. Землянка уже было открыла рот, чтобы признаться в невольном подслушивании, но передумала.

— Мне хочется мороженого, — вместо этого протянула Вороница. — Не вашего переслащённого, а нашего земного, клубничного…

— Его несложно заказать, — Элайя как бы невзначай провёл ладонью от её коленки до бедра. — Завтра отправлю заказ в курьерскую службу.

— С морковью, — быстро добавила Вороница.

— С чем? — Элайджа даже сел от неожиданности.

— С морковью, — невинно повторила землянка.

— Клубничное мороженое с морковью? Гадость какая, — поморщился Блек. — Неужели у вас продают?

— Нет, — погрустнела Вороница. — Но мне бы хотелось попробовать.

Элайджа, многозначительно хмыкнув, приподнял бровь.

— Что? — недовольно буркнула Вороница. — У меня всегда были экзотические вкусы.

— Ну предположим, — натянуто произнёс Элайя после минутного молчания.

— Ну и не верь, — обиделась Вороница.

— Верю-верю, — примирительно сдался Блек.

Вороница лишь уныло покачала головой.

Две недели пролетели быстро. Элайджа так и не рассказал сам Воронице о предстоящей разлуке. Может, потому что не посчитал это важным, а может, наоборот, находясь постоянно рядом, не мог не заметить, что его женщина осунулась, побледнела и постепенно угасает. Он пытался выяснить, что с ней, но тщетно. Вороница взяла моду вести себя при нём наигранно весело, как будто неискренняя улыбка могла его обмануть. Ну как тут ещё сильнее усугубить непонятную грусть препечальным известием.

Он не мог знать, что его молчание ещё сильнее выпивало из землянки жизненные силы. Но всё же Элайджа нашёл способ ненадолго отвлечь Вороницу от грустных мыслей. Стараясь проводить с любимой как можно больше времени, Блек, помня их разговор ещё на корабле, часто после постельных приключений рассказывал о других планетах, о культуре других рас. Рассказал он и об эльсодской мифологии. О том, кто такие были Юрхайя, Иригайя, Стей и почему их имена эльсы используют в роли ругательств.

Поначалу новые истории вызывали у Вороницы восторг, затем радость, которая впоследствии сменилась интересом. Когда же Элайя уходил, Вороница вообще не вставала. Она могла весь день просидеть, глядя в одну точку.

Наступил день отлёта, и молчать дальше стало уже невозможно.

— Через час на полгода? — Вороница изобразила удивление. — А раньше не мог сказать? — землянка почувствовала, как владевшая ей всё это время апатия отступает. Вместо неё появляется бешеный, неудержимый гнев. — Тебе что, совсем на меня плевать?!

— Вороница, я сказал бы раньше, если бы ты призналась, что тебя беспокоит в последнее время.

— Одно с другим не связано! Какая разница, призналась я или нет! Важно, что ты не счёл нужным сообщить! — в Блека, в который раз уже, полетела подушка. Других снарядов он благоразумно ей не предоставил.

— Ягуарчик, — Элайя вовсе не хотел ссориться перед отъездом, — если ты не успокоишься, я все подушки с собой увезу.

— Не улетай, — на Вороницу ощутимо накатилось ясное осознание, сколько они не увидятся.

— Я должен.

— А меня взять с собой можешь?