Любовь императора: Франц Иосиф

В тот самый день император Франц Иосиф оставался в Шёнбрунне, и у него было немного больше, чем обычно, свободного времени, которое он использовал, чтобы написать императрице. Он всегда получал письма жены, адресованные и Валерии, поэтому имел больше сведений. Франц Иосиф доволен, что в письме Елизаветы, где она поздравляет дочь с днём ангела, содержатся отрадные новости о её самочувствии. «Очень обрадовало меня улучшение твоего настроения, которое явствует из твоих писем, и твоё удовлетворение погодой, воздухом и твоим жильём, включая террасу, с которой открывается чудесный вид на горы и озеро, — пишет он жене, которой уже не довелось прочитать это письмо. — Меня трогает, что ты тем не менее тоскуешь по родине, по нашей милой вилле «Гермес». Франц Иосиф сообщает Елизавете, что накануне снова был там и много думал о ней. Он пишет о погоде и о появившихся оленях. Затем он подробно сообщает о подруге, которая тоже отправилась в путешествие в горы. «Сегодня я остаюсь здесь, — заканчивает он письмо, — а в половине девятого я уезжаю поездом. От всего сердца обнимаю тебя, мой ангел. Твой малыш».

Весь день Франц Иосиф потратил на просмотр государственных бумаг, а затем на приготовления к поездке на манёвры. В половине пятого вечера из Хофбурга является генерал-адъютант граф Паар, который настоятельно просит аудиенции у императора. Смертельно бледный, он держит в руках телеграмму. Она получена из Женевы и крайне немногословна: «Её величество императрица опасно ранена. Пожалуйста, осторожно сообщите Его величеству». Граф Паар входит в кабинет императора. Франц Иосиф поднимает глаза от письменного стола:

   — Что случилось, мой милый Паар?

   — Ваше величество, — запинаясь, отвечает генерал, — сегодня вечером вам нельзя уезжать. К сожалению, я получил очень плохое известие...

Франц Иосиф вскакивает:

   — Из Женевы! — восклицает он и, не дожидаясь подтверждения, поспешно выхватывает депешу из рук графа. Потрясённый прочитанным, он отшатывается.

   — Вскоре должно прийти новое известие! Пошлите телеграмму, свяжитесь по телефону! Постарайтесь узнать подробности!

В этот момент в коридоре слышатся шаги. Входит адъютант с новой телеграммой из Женевы. Император, стремясь побыстрее вскрыть её, в спешке буквально разрывает депешу пополам. «Её величество императрица только что скончалась», — читает он, не веря собственным глазам.

   — Больше на этом свете у меня ничего не осталось, — сдерживая рыдания, Франц Иосиф опускается на кресло и закрывает лицо руками, чтобы скрыть слёзы. Потом он поднимается и берёт себя в руки.

   — Первым делом нужно поставить в известность детей.

Печальная весть отправляется к Валерии в Валлерзее и к Гизеле в Мюнхен. Обе дочери немедленно выезжают в Вену, чтобы поддержать отца в такую трудную минуту.

Сразу после содеянного Луккени пытается как можно быстрее убежать. Он почувствовал, что его оружие глубоко вошло в грудь жертвы. По дороге он выбрасывает его, остриё обламывается, и неприметный напильник остаётся лежать... Его найдут намного позже. За преступником сразу же пускаются в погоню, а навстречу ему бросается стрелочник Антуан Руж. Он первым задержал Луккени. К ним спешат жандармы и прохожие. Луккени схвачен, и пока Руж держит его, он кричит:

   — Я и так иду в полицию!

Никто ещё не знает, что речь идёт о покушении, каждый полагает, что этот негодяй просто ударил императрицу кулаком. По пути в комиссариат полиции его ещё спрашивают:

   — А вы не пользовались ножом?

   — Если бы у меня был нож, вы наверняка нашли бы его.

Двое жандармов доставляют задержанного в комиссариат. Луккени говорит обоим:

   — Жалею только, что не убил её.

   — Значит, вы хотели именно этого? — спрашивает жандарм Лакруа. И не будучи в курсе дела, тем не менее продолжает: — Вы её и убили...

   — Тем лучше, — отвечает Луккени. — Я знал, что если человека пырнуть такой штуковиной, из него наверняка дух выйдет вон.

Жандарм допытывается об обстоятельствах покушения, и Луккени совершенно спокойно рассказывает, что нанёс удар своей жертве маленьким трёхгранным напильником, которым пользуются столяры для заточки пил.

Этот человек не проявляет ни малейших признаков раскаяния. Когда жандармы конвоируют Луккени, он улыбается, даже что-то напевает, пока его не останавливают. На полицейском посту его впервые тщательно обыскивают. При нём обнаруживают сильно потрёпанный кошелёк с шестью франками тридцатью пятью сантимами, две фотографии Луккени в военной форме, список приезжих в Эвиан, удостоверение к медали, которую он получил в Африке, и три написанных по-итальянски письма от принцессы д’Арагона.

Луккени тут же подвергают допросу. Он рассказывает, как было дело; в это время раздаётся телефонный звонок. Следователь с ужасом выслушивает известие о смерти императрицы. Об этом сообщают Луккени, он цинично выражает своё удовлетворение:

   — Я и намеревался прикончить её, я метил прямо в сердце и рад тому, что вы мне сказали.

   — Кто вы такой?

   — Анархист.

   — Вы уже находились под судом?

   — Нет.