Любовь: история в пяти фантазиях

Впрочем, женщины той эпохи не спешили отказываться от «детской» дружбы. В качестве примера можно рассмотреть отношения американок Сары Батлер Уистер и Джинни Филд Масгроув, которые сохраняли близкие отношения с момента своего знакомства в подростковом возрасте. Когда обстоятельства разлучали их, они отправляли друг другу страстные письма: «[На следующей неделе] я буду совершенно одна, — писала Сара. — Не могу даже выразить, как отчаянно я хотела бы быть с тобой». Еще одно письмо, написанное уже Джинни, начиналось так: «Дорогая, милая Сара! Как я люблю тебя и как я счастлива! Ты — радость моей жизни». Каждая из дам ожидала от подруги, что та всегда будет желать ей всего самого лучшего, но иногда им требовались и заверения в чувствах. Вот отрывок из еще одного письма Джинни: «Как же я хочу, чтобы ты уверила меня в своем ответном письме, что дороже меня у тебя никого нет… Я жажду услышать, как ты скажешь это еще раз… Так что не поленись потратить четверть страницы на слова ласки и нежности»[50]. Исследованию подобных отношений между женщинами посвящена работа историка Кэрролл Смит-Розенберг. Она выяснила, что все эти дамы происходили из среднего класса, однако представляли разные социальные группы и географические регионы. Почти все они в конечном счете стали женами и матерями и все же обращались к другим женщинам за практической и эмоциональной поддержкой, плавно перемещаясь из семейного окружения родительского дома в собственную замужнюю жизнь. От тесных дружеских отношений эти женщины не отказывались и во взрослом возрасте.

Однако в XXI веке стремление к автономии может перевесить радость обретения «второго я». В цикле неаполитанских романов Элены Ферранте изображены подруги детства Лену и Лила, в 1950‐х годах жившие в одном бедном районе и сохранившие свою привязанность в зрелом возрасте. Рассказчицей выступает Лену, которой уже за шестьдесят. Сюжет начинается с ряда дерзких поступков подруг в детском возрасте: Лила первая совершает нечто опасное, а Лену с «колотящимся сердцем» следует ее примеру. Но как только во время самого пугающего из их приключений Лила взяла Лену за руку, «этот жест изменил между нами все и навсегда»[51]. Девушки стали неразлучны, но в то же время были полной противоположностью друг другу, соперничая по любому — и малому, и большому — поводу. Лила унижала Лену своим блеском и дерзостью, а Лену восхищалась Лилой и стремилась наверстать упущенное. Обе девушки одновременно любили и ненавидели друг друга. Когда они уже повзрослели, Лила доверила Лену коробку со своими личными бумагами. Несмотря на строгий запрет прикасаться к ним, Лену прочла эти документы, запомнила некоторые отрывки и восхищалась ими, даже «чувствуя себя обманутой». В конце концов она «не смогла вынести чувства Лилы ко мне и во мне» и бросила коробку в реку Арно. Здесь перед нами действительно слияние двух душ, но для рассказчицы оно оказалось невыносимым.

* * *

Эми Джеллико, героиня упоминавшегося в начале этой главы сериала «Просветленная», воображала, что они с ее приятельницей Сэнди были лучшими подругами. «Друг, — сообщает голос Эми за кадром, — это человек, который действительно понимает тебя, видит тебя со всех сторон, может даже открыться тебе… Ты нашла себе подобную». Именно так выглядит фантазия о другом «я». Когда Эми и Сэнди встречаются в аэропорту, они крепко обнимаются, их руки и ноги сливаются как будто в танце, воплощая аристофановское представление об изначальном человеческом существе. Тем не менее в конце этого эпизода Эми признается Сэнди: «Ты едва ли знаешь меня… Есть вещи, которые ты никогда не узнаешь обо мне, и точно так же существует то, что я никогда не узнаю о тебе».

У Гомера идея единодушия была связана с совместными начинаниями — военной стратегией и ведением домашнего хозяйства. Подобно двум музыкантам в дуэте, друзья и супруги играли собственные партии, но в результате возникала гармония. Для Платона проблема власти была настолько ясна, что он представлял совершенное слияние в виде мифа. Однако у Аристотеля единодушие снова стало прикладным вопросом, пусть оно случалось редко и было чем-то чудесным: друзья выступали вторыми «я» прежде всего потому, что совместно развивали свои способности как разумные существа — таково определение добродетели у Аристотеля.