Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания

Читаю, по-прежнему, лишь случайно, — все вновь выходящее. Бесцельно и бесполезно это. Пишу заметки о книгах в «Слове», в «Речи», в «Современном Мире» и т. д. Это дает пока достаточно. Хотя это и довольно почтенное, но все же — не мое дело. По-прежнему убежден, что мое настоящее, единственное дело — беллетристика. Все еще не успел, однако, убедить в этом других. Да где же и убедить, когда почти не подвигаюсь в своих работах. Много надежд возлагаю теперь на лето, на те один-два месяца, которые собираюсь провести в Куоккале (вероятно).

Вот собираюсь, быть может, на несколько дней в Москву. Мамаша хочет со мной повидаться. Скажите, Андрей Акимович, Вам не будет неприятно, если я попрошу у Вас разрешения остановиться у Вас на эти дни — в комнатке, где останавливался Хрустачов. Или она уже занята как-нибудь или это почему-либо неудобно? Конечно, я мог бы остановиться и у мамаши, но им и без меня тесно.

Если приеду теперь, расскажу Вам много забавного. Вообще хотелось бы повидаться с Вами и поговорить кое о чем. Здесь у меня совсем нет друзей. Чувствую себя часто одиноко. Хессин же совсем стал безнадежен.

Но не выводите из письма, что я разочаровался в своем Петербурге. Нет, и жить мне в нем легче, и больше он как-то в моем стиле (Москва слишком русская), и многое в нем изумительно красиво. Достаточно хоть однажды ехать ночью с Петербургской Стороны или Васильевского — через Неву… Москва гораздо будничнее и ежедневнее.

Ну, может быть, до скорого свидания. Едете в Англию? Как работаете?

Ваш В. Г.

Осенью хочу выпустить здесь новую книгу стихов. Зимою же, быть может уже будет готов сборничек рассказов. Вообще, с осени буду здесь всячески утверждаться. И все удастся несомненно, если только не бесплодным (в смысле работы) будет лето.

7

23/V 1909. СПб.

Дорогой Андрей Акимович,

Живу все так же — не по-настоящему. Рассказов не пишу, ничего не читаю (кроме новинок). Завелось у меня теперь здесь несколько знакомых поэтесс и девиц, любящих поэзию; приходят ко мне, и говорим мы с ними разные изысканные вещи. Некоторые из них довольно умны, но, к сожалению, не возбуждают во мне ни намека на влюбленность; без этого же делать какие-нибудь покушения мне как-то неловко. С Анной Яковлевной все тянется невозможная канитель, и я сам нахожу, что жертвую ей слишком многим. Теперь надежда на дачу: поедем, конечно, в разные места, и постараюсь показываться как можно реже. Брюсов, по-видимому, догадался о Вашем беспокойстве и вскоре после моего приезда сюда прислал мне письмо, где выражает сожаление, что мы не встретились в Москве, что я не сообщил ему даже своего московского адреса (телефон не в счет), и просит прислать рассказов в «Русскую мысль». Сегодня открыли у нас памятник Александру III. Тардов прислал мне письмо из Тавриза (говорят, он командирован туда «Русским словом»).

Ваш В. Г.

8

5/VI 1909.

Дорогой Андрей Акимович,

У нас все уже разъехались и разъезжаются: завтра и я поеду в Куоккалу искать себе летнего жилища: если устроюсь там, лето будет, вероятно, довольно забавное – в Куоккале иного литераторов и прежде всего Чуковский. Вчера был в Царском Селе у Анненского (один из редакторов «Аполлона»): очень интересный старик — какой-то спесивый, важный, в учености действительно изумительной и даже, примеряя к собственный возможностям — непостижимой. Однако не без некоторых слабостей. Вы его знаете — он перевел всего Эврипида и написал ряд критических исследований. У нас много говорят о памятнике Трубецкого: Рославлев сочинил на него великолепную эпиграмму (сообщу в закрытом письме). Маковский собирался было читать специальную лекцию о нем. Написал на днях интересный рассказ «Марго». Ну всего Вам хорошего.

Ваш В. Г.

Я пробуду в городе до 11-го.

9

15/VIII 1909. Куоккала

Дорогой Андрей Акимович,

Вчера был в городе и получил Ваши два последние письма. Убедился из них, что Вы ни одного моего письма не получили и даже не знаете, что я давно уже не в Шувалове. А я Вам написал за это время, но край­ней мере, четыре письма. Посылал я их в те города, какие Вы указывая, poste restante, но, по-видимому, с некоторым опозданием, забывая, что Вы недолго остаетесь на месте, да и на дорогу для писем требуется несколько дней. Ужасно досадно это, и жаль своих писем. Там своевременно сообщались Вам все новости: о моем отъезде из Шувалова (10-го июля), о двухнедельной весьма беспорядочной и легкомысленной жизни в Петербурге, о знакомстве с Куприным и его компанией, о «Весах», о переезде моем в Куоккалу, о Чуковском и здешней жизни. Сейчас даже не припомню всего. Здесь почему-то набросился на чтение. За три прожитые здесь недели прочел множество – хотя исключительно беллетристику. На днях вышлю вам побольше, милый мой Андрей Акимович. Простите, что сейчас вышла только эта записочка. Всего Вам хорошего.

Ваш В. Г.

Ужасно неприятно, что Вы не получали моих писем и думали, следовательно, что я забываю Вам отвечать.

Финляндия. Куоккала, дача Фогельстрем, кв. Осипович, мне.

10