Читаем Любовь к истории (сетевая версия) ч.10 полностью

В последнем номере «Афиши» напечатан наш с Михаилом Шишкиным диалог, где я говорю очень несвоевременные вещи о необходимости — несмотря ни на что — гражданского диалога. (Я обязательно потом размещу здесь, в блоге, эту длинную беседу, просто я обещал, что дам журналу вывеситься первому).

Вопрос, который я хочу поставить перед вами сейчас, косвенно с этой темой связан.

Есть ли среди тех, кто из-за несовпадения политических позиций или по иной причине вам ужасно не нравится, личности, которым вы не можете отказать в определенном уважении, кому отдаете должное?

В числе симпатичных мне людей много имен, которые, на мой взгляд, должны вызывать уважение даже у заклятых врагов. (Хотя, может быть, я и ошибаюсь). Нет, ну правда. По-моему, трудно не уважать Ходорковского, который не гнется и не ломается. Трудно не уважать Навального, который за убеждения готов сесть в тюрьму, пожертвовать семейным счастьем (а там ох есть чем жертвовать). Трудно не уважать 86-летнюю Людмилу Алексееву, которая уже еле ходит, но продолжает биться за права человека. Не представляю, как можно не уважать Иру Ясину, которая уже и не ходит, однако тянет воз за сотню здоровых.

Ладно, я увлекся. Своих хвалить легко и приятно.

С чужими будет тяжелее.

И все-таки попробую.

Первым на ум приходит Петр Столыпин.

Это явный враг идей, которые я считаю правильными. Столыпинский вагон, столыпинский галстук, разгул реакции, разгон парламента. Но даже среди люто ненавидевших Петра Аркадьевича революционеров я не встречал таких, кто относился бы к этой сильной и трагической фигуре без уважения.

Или покончившие с собой путчисты 91-го года: Борис Пуго, Сергей Ахромеев.

Пока были живы, они мне казались исчадиями ада. Но как не уважать людей, для которых поражение страшнее смерти? (И, пожалуйста, не говорите мне, что они струсили, испугались суда и так далее — иначе отправлю вас читать пост с самого начала).

Окей, снижу градус. Приведу пример поближе и покомичней.

Вот, скажем, у меня жуткая аллергия на Иосифа Кобзона.

Мне его не то что даром не надо, но я еще и приплатил бы, чтобы он улетел в многолетний межпланетный полет и вернулся, когда меня на этом свете уже не будет. (Пусть бы еще взял с собой в космонавты кучу других звезд телеэкрана — список я подготовлю). Но я никогда не забуду, как в ужасные дни «Норд-Оста» Кобзон четыре раза ходил к террористам и спас от гибели несколько человек.

Ладно, пусть не улетает на Марс, я потерплю.

В общем, вы поняли, о чем я.

Так есть у вас антагонисты и аллергены, которых вы, пусть нехотя, но уважаете? Предупреждаю: вам будет трудно.

Из комментариев к посту:

hakeemrus

Для меня — это, однозначно, вы господин Акунин. Я восхищаюсь вами как писателем, но не могу понять, как человек, который в своих книгах так живописно и обличающе описывает либералов и революционеров, который борется с ними всеми методами и способами руками своих героев — в реальной жизни серьёзно поддерживает современных креаклов.

Но, какими бы целями вы не руководствовались, писатель вы гениальный!

oadam

а, мы поняли о чём Вы. Еврей Кобзон в вышиванке и в парике, на фоне Софии Киевской.

Вы не любите Украину, Вам этого не понять

leokondrat

Нету таких, которые не заслуживали бы уважения

a_shkolnikov

Интересно, что вы несколько раз уже говорили, что черта нормального развития событий или пройдена или вот-вот будет пройдена. Но теперь активно зовете к диалогу…

borisakunin

Думаю о том, как нам всем вместе тут уживаться после войны…

oudish

Борис!

Алексей Романов из серии "Смерть на брудершафт" (кстати, блистательной, не хуже, чем про Фандорина) и Алексей Октябрьский (Романов) из книг "Шпионский роман" и "Квест" это одно и то же лицо или нет?!!

ivnoskova

Я не ГШ, но ответ будет — да. Это уже неоднократно обсуждалось довольно-таки давно.

Обсуждалось здесь. Было приведено много аргументов. Так что 99.9 % — это он. Не пишу!00 %, потому что сам ГШ в романах это не упоминает. Но ведь даже генетический тест дает не более 99,9 % вероятности)))

Я позволила себе ответить на ваш вопрос, во-первых, потому, что ГШ отвечает на вопросы только в почтовом ящике, а во-вторых, потому что это действительно обсуждалось здесь и довольно-таки давно, притом в комментариях, что затрудняет поиск.

<p>Разговор беллетриста с писателем</p>

30 июля, 11:44

В последнем номере журнала «Афиша» опубликован наш с Михаилом Шишкиным диалог на всегдашнюю русскую тему.

Мы с Мишей знаем друг друга тридцать лет и три года. Он уже тогда, в восемнадцать, был серьезным писателем, а я начал писать только в сорок — и то в основном беллетристику.

Привожу здесь нашу длинную беседу полностью, только прибавил несколько картинок, чтоб не слишком давил сплошной массив текста.

Это писатель Михаил Шишкин:

А это я:

Перейти на страницу:

Похожие книги

1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное
100 великих казней
100 великих казней

В широком смысле казнь является высшей мерой наказания. Казни могли быть как относительно легкими, когда жертва умирала мгновенно, так и мучительными, рассчитанными на долгие страдания. Во все века казни были самым надежным средством подавления и террора. Правда, известны примеры, когда пришедшие к власти милосердные правители на протяжении долгих лет не казнили преступников.Часто казни превращались в своего рода зрелища, собиравшие толпы зрителей. На этих кровавых спектаклях важна была буквально каждая деталь: происхождение преступника, его былые заслуги, тяжесть вины и т.д.О самых знаменитых казнях в истории человечества рассказывает очередная книга серии.

Елена Н Авадяева , Елена Николаевна Авадяева , Леонид Иванович Зданович , Леонид И Зданович

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза