Любовь к истории (сетевая версия) ч.5

Я хочу написать что-нибудь серьезное. Не беллетристическое. Давно собирался, но чувствовал, что не готов. А теперь вот пишу, отложив фандоринский роман. Думаю, это общественные потрясения последнего времени так внутри меня преломляются. Очень возможно, что писатель из меня получится паршивый и я вновь заделаюсь беллетристом. Допишу — посмотрю.

— У вас уже есть приблизительные данные по росту продаж книг Брусникина и Борисовой? (У меня некоторые знакомые рвут сейчас книжки из рук). Вообще, какой отклик вы успели почувствовать за две недели, прошедшие после саморазоблачения?

Мне ужасно обидно, что завершение проекта "Авторы" получилось скомканным. Виноваты, разумеется, политические события. Планировалась пресс-конференция, встречи с читателями и прочее. Но я всё отменил, потому что ясно: придут не читатели, а гражданские активисты, и говорить придется не о литературе, но о политике. Мне этих разговоров сейчас и так хватает. С продажами Брусникина и Борисовой, тем не менее, всё хорошо. Сегодня позвонили из издательства и сообщили, что заказаны допечатки всех этих книг. Раньше я бы сильно порадовался, а сейчас в голове одни шествия да митинги…

— У вас в процессе работы над проектом «Авторы» не возникало растроение, даже расчетверение личности? Грубо говоря, до 13.00 я — Акунин, пишу «Смерть на брудершафт», с 13.00 до 15.00 — Борисова, пишу «Времена года», с 15.00 до 17.00 — Брусникин, пишу «Беллону», а вечером я Чхартишвили, пишу в блог про любовь к истории… Или вы старались перевоплощаться в этих авторов по очереди? Вообще, насколько было сложно переключаться между разными масками, у каждой из которых — свое выражение лица?

Это не сложно. Это, наоборот, освежает. Включается какая-то иная зона мозга. Давняя истина, гласящая, что отдых — это смена работы, совершенно справедлива. Человек, который опробовал этот закон на себе, вдруг обнаруживает невиданные ресурсы работоспособности, причем работа не воспринимается как повинность.

— Можете по шкале от 1 до 10 оценить степень своей гордости и своей радости (возможно, злорадства), когда уважаемые литературные критики писали «Брусникин — это Акунин? Брехня!» Кажется, человек, настолько завороженный шпионским умением обманывать и маскироваться, как вы, должен был быть приходить в восторг от подобных фраз.

Увы. Настоящей тайны все равно не получилось. С Брусникиным я, правда, особенно и не прятался, а за Борисову обидно, потому что с нею я конспирировался всерьез. Но там почти сразу произошла утечка — и потом я уже у многих встречал версию о том, что Борисова — это очередной проект Акунина.

— «Беллона» не детектив, но в каких-то смыслах она похожа на старые романы о Фандорине. Распределение ролей примерно то же. Иноземцев — это Фандорин. Его спутник-индеец — это Маса. Мальчик, от лица которого ведется повествование, похож на фандоринских несмышленых спутников-помощников, вроде Тюльпанова в «Пиковом валете» или Сеньки в «Любовнике смерти». И, конечно, Бланк начинает как акунин, «сильный и волевой злодей», и напоминает иногда то Ахимаса, то Грина. Вы решили, что новое — это хорошо забытое старое? Или это Брусникин играет с Акуниным, так же, как сам Акунин когда-то играл, например, с Куприным?