Любовь к красному

— Эва, ну сама подумай: где служит твой шелон?! На кого охотится, кого защищает? В крайнем случае, кровник Стража может передать артефакт другому человеку, жизнь которого для него важнее своей. На создание этого артефакта сил и средств уходит немерено, на конвейер не поставишь, технология засекречена. И выдают их только на спецоперации лично на руки кровникам. Да неужели, если бы в принципе было возможно раздобыть второй Страж, Ник и Арджан растерялись бы?!

Мы с Ясминой, обменявшись взглядами, значительно повеселели. К подруге, терзавшейся мыслями, что она не столь ценна для своего мужчины, точно вернулись уверенность и апломб. Но мне не особо улыбалось:

— Только Ник со мной все равно не разговаривает.

Шнурок одарил меня фирменным взглядом, потом махнул призрачной рукой и по-отечески посоветовал:

— Эва, девочка, не бери в голову. Скоро он успокоится, вернет себе привычное расположение духа и будет тебе песни петь о любви…

— Он еще ни разу не пел, ни одной, — грустно проворчала я.

— И лучше не надо, — деловито посоветовала подруга, — а то голос у твоего шелона скрипучий, как несмазанная телега. Не у всякого нервы выдержат, а песни о любви петь…

— Не наговаривай! — Я смяла салфетку и кинула в Ясмину.

— Святой день, а вы как маленькие, клянусь туманом! — укорил нас призрак.

Мы вняли и как примерные взрослые пошли на кухню. Вынесли еду, большей частью доставленную накануне из-за нашей, по словам подруги, «временной нетрудоспособности». И тут Звонок, метавшийся от меня к Ясмине, восторженно ринулся к входной двери, всем видом показывая, что хозяин вернулся.

Жаль, что после церковной службы родные Соры сразу уехали — захотели провести время в кругу семьи. Мончика забрал сам Ноэре, видимо, не хотел, чтобы кто-то видел сломленного горем, рыдающего мужчину. Нас с Ясминой домой отвозил Арджан. Доминика встречал у храма Дариан, с которым они вынесли из храма ящик и в сопровождении Тавиты и Хиза куда-то уехали. Впрочем, мы знали куда. Менталистка тайком «прочла» Тавиту и поделилась со мной. Оказывается, Доминик с Дарианом решили воспользоваться услугами одного весьма зловещего типа, раз сам Тавита мысленно передергивался, организовывая встречу. Из обрывочных сведений следовало, что это экзорцист, изучает поведение маньяков и прочих больных душ. А может, и палач, как его нечаянно мысленно помянул главный внук по особо тяжким преступлениям.

Я распахнула дверь без опасений, ведь радостный Звонок — лучший определитель отсутствия угрозы, и увидела выходящих из машины Доминика и Дариана. Ближе к моему дому припарковались Хиз с Тавитой. Все четверо подошли к поджидавшим их на лужайке Арджану и Лайлу Шмиту, тоже решившему прийти на поминки к нам.

Мужчины перекинулись несколькими репликами, и меня поразило хищное, мрачное удовлетворение на лице каждого. Удивительно, как в жизни подбираются схожие по сути люди: отважные, смелые, справедливые и ответственные. После близкого знакомства с шелонами у меня нет сомнений, что они обсуждают либо казнь души Артура Мерандо, либо ее будущие мучения. Месть — слишком сладкое чувство, чтобы от нее запросто отказаться. А присутствующие здесь внуки видели слишком много зла, творимого Любителем Красного, чтобы легко отпустить его душу. А общая месть сближает…

Заметив меня, Доминик замер, взгляд его черных глаз мгновенно потеплел, а суровое выражение лица сменилось озабоченным. Меня до сих пор поражают метаморфозы, которые с ним происходят, стоит ему посмотреть в мою сторону.

Заговорщики и мстители улыбнулись, поприветствовали меня и неторопливо прошли в дом.

— Как ты себя чувствуешь? Порезы болят? — тихо спросил Доминик, закрыв дверь, и привычным жестом взял мою ладонь.

Наконец-то спокойствие и выдержка вернулись. Похоже, уготованная душе маньяка кара подняла ему настроение и способствовала обретению внутреннего равновесия.

— Ты снова со мной разговариваешь? — поддела я Ника.

Он нахмурился, затем осторожно обнял меня и глубоко вздохнул:

— Прости, Эва. Впервые в жизни не сдержался, сорвался и наговорил тебе ненужного, особенно в такой момент. Ты и так была…

— Как Звонок? Выглядела побитой собакой? — грустно усмехнулась я.

— Уязвимая, — хрипло поправил он. — Ты слишком уязвимая, и меня это дико пугает. Я никогда не думал, что человеческая жизнь настолько хрупкая и мимолетная. Что любимого человека сложно так уберечь, сохранить и…

— Я люблю тебя, — прервала я своего одержимого.

— Я тоже люблю тебя, сильно.

Мы минутку постояли, прижавшись друг к другу, пока нас не окликнула Ясмина. Сначала наша компания поела, потом мы с подругой со слезами на глазах рассказывали про Сору. Иногда улыбались, вспоминая самые смешные подробности нашего знакомства, в том числе поход в бар «Осторожно, пьяные внуки». Мужчины и Ясмина выпили за светлую память Соры, своих коллег и всех погибших.