Любовь к наследству прилагается

— Тогда поднимай свой зад, и лезь на "стенку", а твой шеф подстрахует тебя. Потому что сегодня ты будешь королевой и наплевать, что твое лицо измазано в этой земляной жиже!

— Ты хотела сказать — в дерьме, — отзывается Царев, но я пропускаю его слова мимо ушей.

— Ты поняла меня? — кажется, я слишком громко кричу.

— Да! — глаза Наденьки загораются и я вижу, что она готова побороться не только за сегодняшнюю победу, но и за самого мужчину.

— Тогда шевелись, потому что Александра Алексеевна уже сверкает на горизонте совей розовой маечкой.

— Да ты прирожденный оратор! Черт, даже я вдохновился!

— Ха-ха, — кривляюсь я, передразнивая Кира.

Надя подходит к стенке, но забраться на нее удается не с первого раза. И даже не со второго. Царев пытается подсадить ее, матерится, кряхтит. Болото из одежды девушки давно перекочевало на его, даже его ноги каким-то образом оказались испачканы.

— Черт, Левандовская, сегодня вечером ты должна будешь сделать мне отличный массаж.

— Могу дать визитку хорошего салона.

— Нет-нет, мне нужны именно твои ручки. Ох, Наденька, вы не думали начать ходить в тренажёрный зал?

— Я хочу, — пищит она, из последних сил цепляясь за выступы, — сбросила целых двадцать килограмм.

— Ох, так значит мне ещё повезло.

Кое-как Наде все же удалось перелезть через преграду и мы с Киром не сговариваясь бросились следом за ней.

Глава 12

Кирилл

До финиша нам пришлось практически нести на себе Наденьку. Признаться честно, я не совсем был уверен, что к концу соревнований останусь вживых. Я, конечно, ничего не имею против людей с лишним весом, но вот когда Надя так упирается на меня, хочется дать ей номер хорошего фитнесс-тренера и диетолога. Потому что страшно представить ее в постели с мужчиной. Раздавит же!

— Давай, Надюш, поднажми, совсем немного осталось, — пищит с другой стороны Левандовская. Она приняла на себя часть удара, придерживает нашего бухгалтера за талию, подгоняя к финишу.

Я оглядываюсь назад и замечаю Антонину Алексеевну, которая из последних сил пытается обогнать нас, но в ее возрасте такие физические нагрузки слишком сложны для неё.

И в этот момент наши с ней взгляды встречаются. Мой уставший, ее молящий о помощи. Мой безразличный, ее несчастный. И у меня просыпается жалость.

— Люб, подожди, — я останавливаюсь, вопреки крикам игроков нашей команды, которые уже давно добрались до финиша.

— Что такое? Что за заминка? — растерянно спрашивает девушка.

— Давай это…подождем Антонину Алексеевну.

— Что? Зачем?

— Ну, она так старается. Предлагаю дойти до финиша вместе.

Левандовская хмурится, смотрит то на меня, то в сторону финиша, то на раскрасневшуюся пожилую женщину, которая уже с трудом переставляет ноги, а потом вдруг улыбается. Искренее так, что я даже выпал из реальности и залюбовался ею. Кажется, я впервые видел ее такой. Настоящей, что ли. Она казалась такой милой и трогательной, что мне захотелось обнять ее и…

Что за бред со мной происходит? Я тряхнул головой, быстро отводя от девушки взгляд.

— А ты не так безнадежен, как казалось, — подмигивает Люба и мы вместе дожидаемся последнего участника соревнований. А потом дружно, под крики и апплодисменты, пересекаем финишную черту.

— Так чья команда победила? — спрашивает кто-то.

— Дружба победила! — громко кричит Люба. — Впервые за много лет! Ура!

Все бросились обниматься, кто-то уже открыл бутылку шампанского, поливая народ, а мы с Левандовской стояли, окруженные этой толпой, и не могли оторвать друг от друга взгляд. На ее лице блуждала улыбка, которую она сдерживала из последних сил и я не удержался, притянул ее к себе и под удивленные взгляды подчиненных, закружил в воздухе.

— Кир! Нет, Кир! Отпусти, у меня голова закружится! Ненавижу тебя!!!

В общем, не знаю чем бы закончилась эта дикая вакханалия, не исключено даже, что я бы даже впился в ее губы поцелуем прямо при всех, но тут Антонина Алексеевна схватилась за сердце и мы поспешили на помощь.

— Я отведу вас в медпункт, — вызвалась Левандовская.

— Ты иди, умойся, а я помогу. Иди-иди, — машу рукой в сторону одноэтажного здания, на недоверчивый взгляд Любы. Ей и в самом деле не мешало бы сходить в душ. Вся в грязи и пыли. — Мы тут сами справимся, да, Антонина Алексеевна?

— Не стоит беспокойства, я и сама доберусь, — возражает женщина, но я неприклонен.

После медпункта я сразу же отправился туда, откуда уже начали выходить «чистые» сотрудники "СтальПрома". Один я все еще был с ног до головы перепачкан в грязи, а еще от меня несло как от бомжа.

— Кирилл Игоревич, вы показали настоящий класс! — выкрикнул кто-то из толпы и я улыбнулся в ответ. Было приятно чувстовать себя членом команды, а еще приятно осознавать что тебя уважают.

— Простите, а где душевые, — я остановился у старенького стола вахтерши и уставился в сторону длинного коридора. Все здесь было пропитано савдепией. Вазончики в старых горшках, трюмо в уголочке, старые панели на стенах и расшатанные стулья вдоль стены.

— Прямо и последняя дверь справа, — скрипучим глосом произнесла женщина, не отрываясь от вязания.