Любовь как сон

Анна оглянулась на дежурную Джен. Та просто обожала скандалы и слухи.

– Выпьем кофе? Пойдем в Рассел-сквер.

Патрик взглянул на часы.

– К твоим услугам в любое время.

– Спасибо тебе огромное, – сказала Анна, и Патрика явно обрадовала такая благодарность за чашечку кофе. – Честно, я не преувеличиваю…

Как только они устроились на парковой скамейке с кофе, Анна начала:

– Помнишь, я рассказывала, что в школе надо мной издевались? Угадай, кто возглавляет цифровую компанию, которая помогает нам с выставкой? Тот урод, который меня травил.

– Травил? – Патрик нервно затеребил пакетик с сахаром.

– Да. Я увидела его на встрече выпускников. Все было еще хуже… хуже, чем я рассказывала. В смысле, в прошлом.

– Господи, Анна. Он… ты…

Патрик избегал ее взгляда. Анна догадалась, что он, наверное, неправильно ее понял…

– Нет, нет, я ушла из той школы, когда мне исполнилось шестнадцать, и я не… я…

Она почувствовала, что краснеет. Патрик с облегчением кивнул и взял Анну за руку.

– В школе я была совсем другой, чем теперь, – сказала она и сделала глубокий вдох. – Э… намного крупнее.

На лице Патрика застыло выражение сильнейшей тревоги. Она и забыла, какой он заботливый. Невероятно заботливый.

– Этот тип творил страшные вещи. Однажды я по глупости вышла с ним на сцену, и все начали обзываться и швырять в меня конфетами.

– Господи.

– На встрече выпускников он не понял, кто я такая. Но теперь он услышал мою фамилию. Патрик, я в панике, не хочу больше его видеть. Он все вспомнит, а я разрыдаюсь. Работа всегда была безопасной гаванью, где я могла не ворошить прошлое. Честное слово, я не придаю никакого особого значения тому, что стала другим человеком, но… я и правда чувствую себя свидетелем, у которого на горизонте появились гангстеры.

– Какой ужас… – Патрик помолчал. – И исключительно не вовремя. По-твоему, это как-то связано с тем, что ты пошла на встречу выпускников?

– Нет, чистое совпадение. Но ты только представь себе. Шестнадцать лет не видеться – и вот теперь два раза за две недели. – Анна фыркнула и принялась за кофе. – Внутренний голос говорит, что надо отказаться. Но я так хочу делать выставку… и нет никакого приличного предлога.

– Разумеется, не отказывайся. Ты же говорила, что это главное достижение в твоей жизни. Нельзя же, чтобы какой-то придурок все испортил. И потом благодаря выставке тебя еще больше зауважают в университете. – Помолчав. Патрик спросил: – А может, сделать так, чтобы он перестал ею заниматься?

– Как?! Нельзя же пойти к Джону Герберту и сказать: «Знаешь, этот гад травил меня в школе».

– А если он опять сделает какую-нибудь гадость?

– Например?

– Ты сама предположила – вдруг он скажет что-нибудь при следующей встрече.

– Не исключено, потому что он подлец по натуре, а я не удержалась и сцепилась с ним на совещании.

– Так не останавливайся на достигнутом. Вынуди его перейти в наступление. Тогда ты пойдешь к Джону и скажешь, что не можешь работать с этим человеком по личным причинам, пусть пришлют другого.

– Ух ты! Да, наверное… в зависимости от того, что именно он скажет.

– Рассматривай это как страховку. Если он ничего такого не скажет – ладно, пусть живет. А если будет тебя высмеивать, подпишет себе приговор.

Анна задумалась. Мысль о том, чтобы взять контроль в свои руки, придала ей смелости. Психологическая защита – такая штука…

– Спасибо. Великолепный совет.

– Только лучшее, – Патрик вновь похлопал ее по плечу.

– Ты мой лохматый пандарийский герой, – с улыбкой сказала Анна, и он просиял.

По натуре Анна не была склонна к ссорам. Если Патрик кричал и ругался на нерадивых студентов, то она обычно пыталась сочувствовать. Никогда не знаешь, у кого какие проблемы. Мысленно она спрашивала себя: «А что, если?..» Что, если у человека проблемы с деньгами? Что, если он болен? «Что, если он ленится?» – обычно подсказывал Патрик.

Но нахамить Джеймсу Фрейзеру? Анна подумала: «Да, я готова».

19

В конце долгой недели Анна, в пальто, с сумкой и бокалом красного вина, сидела в кафе кинотеатра в Сохо. Она не хотела пялиться на каждого входившего мужчину и надеялась, что Грант узнает ее сам.

Он опоздал на полчаса, но Анна не сердилась. Она знала, что некоторые женщины придают очень большое значение строгой пунктуальности, выдвиганию стульев и прочим условностям, но только не она. Ей вполне хватало, если мужчина выглядел прилично и не требовал, чтобы за все напитки платила она сама. Свидания доставляли достаточно проблем и без мучительного внимания к мелочам.

Анна любила это кафе и часто туда заходила, даже если не собиралась смотреть кино, просто чтобы посидеть за горячим шоколадом. Оно напоминало маленький оазис спокойствия в безумном городе.

В отличие от Анны, Мишель родилась не в Лондоне. Она приехала из Западной Англии, чтобы поступить в колледж, и смотрела на все глазами чужака. Она твердила, что Лондон отвратителен, если дела идут скверно, и прекрасен, если день выдался удачный. Анна понимала, что Мишель имела в виду. Она шла на совещание в Британский музей, как будто шагала по солнечному пляжу, а вернулась, чувствуя себя словно в черно-белом фильме.