Любовь как в кино

– На переговорах ты показывал распечатки из моего альбома.

– Знаю.

– И ты не общался со мной до… ну, кроме «Фейсбука»… ты ничего не говорил…

– Знаю.

Жду объяснений, но он молчит.

– Шейн?

– Твой отец сказал, что ты обручена, и поэтому… – Он меняет позу, прислоняется к стене плечом. – Я… не знаю, не хотел вмешиваться.

– Так уж и не хотел? – усмехаюсь я.

– Сначала не хотел, а потом увидел тебя вместе с ним и… – Его взгляд помрачнел. – Как говорят в боксе, я снял перчатки. Он тебя не заслуживает.

Делаю шаг назад, осмысливая его слова. Рен сообщила мне, что родители тогда поссорились. Вот почему мама мне не отвечала, вот почему они мне тогда ничего не сказали – потому что не хотели говорить при Брэдли. Она, наверное, злилась на папу… Ох. Вина тяжелым камнем ложится на сердце. Мама… видимо, мама не хотела, чтобы Шейн вернулся в нашу жизнь. Мама твердо стояла за Брэдли. Или стоит до сих пор?

– Так что вот, твои картины у меня. Они очень мне нравятся. Я не успел…

Тут я его удивляю: подхожу и целую в щеку. А потом, улыбаясь, говорю со значением:

– Ты купил мои стулья.

– Не представляю, о чем ты, но если тебе так нравится, то ладно, я купил твои стулья.

– Это из фильма «Феномен», помнишь такой?

Он хмурится, припоминая, но я не дожидаюсь ответа.

– Лейс, героиня Киры Седжвик, мастерит стулья и пытается их продать. И вдруг, внезапно, их начинают активно покупать, и она делает еще. – Не уверена, что он помнит фильм, но продолжаю: – Оказывается, все стулья купил Джордж, герой Джона Траволты. У него весь двор был ими заставлен. – Я пожимаю плечами, заканчивая краткий пересказ фильма, и показываю на картины. – Ты купил мои стулья.

– Точно, – кивает Шейн с теплой улыбкой. – Сейчас приду, ты пока присядь. – Он показывает туда, где стоит большой деревянный стол. И исчезает в кухне.

Из динамиков, висящих вдоль стен, раздается музыка, и Шейн появляется с… Недоуменно смотрю на то, что он держит в руках.

– Что это?

Цветы… Венок?

– Это тебе, – говорит он и водружает венок на мою голову.

Он стоит так близко, что я чувствую запах лосьона после бритья. Знакомая смесь древесных ароматов и Шейна. Немедленно снимаю венок с головы, чтобы получше его рассмотреть.

Розовые и белые полевые цветы небрежно сплетены в кольцо. Что он задумал?

– Нет. – Шейн отбирает у меня венок, снова надевает мне на голову. – Не снимай! И погоди-ка секундочку…

Он опять убегает на кухню.

Касаюсь пальцами венка на голове. Мои губы трогает легкая улыбка, и я возвращаюсь взглядом к картинам, освещенным мягким светом. На стене. Для всеобщего обозрения. Не спрятаны под коробкой, а выставлены напоказ. На душе становится тепло.

В динамиках звучит знакомая песня. Это же…

«If You Leave» группы OMD. Давно ее не слышала. Я невольно подпеваю: «Семь лет прошли безвозвратно, словно время остановилось…»

Семь лет… Забавно, в следующей строке спрашивается: «Что будет дальше?» Вопрос на миллион долларов.

Телефон в кармане снова вибрирует – весь день не унимается. Достаю его, мысленно повторяя данную себе установку. Я не стану слушать ничьих сообщений. Только посмотрю на экран.

Три пропущенных вызова.

Открываю список звонков и вижу: два пропущенных от Элли и один от Брэдли. Захожу в электронную почту, чтобы посмотреть список фильмов «Любовь как в кино».

Я понимаю, Шейн что-то задумал.

1. «Неспящие в Сиэтле».

2. «Красотка».

3. «Дневник Бриджит Джонс».

4. «27 свадеб».

5. «Грязные танцы».

6. «Шестнадцать свечей».

7. «Реальная любовь».

8. «Скажи что-нибудь».

9. «Вам письмо».

10. «Свадьба лучшего друга».

Шестой номер. Когда Шейн возникает из-за кухонной двери, моя догадка подтверждается. На мне – венок, звучит «If You Leave» и… Он несет торт со свечами. Мое сердце взмывает вверх, как воздушный шарик.

Шестнадцать свечей.

И это нереально.

Шейн улыбается.

– По-моему, ты должна сидеть там. – Он кивает в сторону деревянного стола. – Сложив ноги по-турецки.

Забираюсь с ногами на стол. Горло у меня сжимается, на глазах – слезы.

Складываю ноги по-турецки и расправляю над ними юбку. В фильме все забывают о дне рождения Саманты из-за свадьбы ее сестры. О моей свадьбе все забыли из-за беременности Рен. Я – невидимка. Важнейшие события моей жизни никого не волнуют. И вот Шейн, как красавец Джейк Райан, устраивает для меня праздник. Для меня одной.

Он ставит передо мной торт, затем осторожно забирается с ногами на стол.

– Так… отлично. Не был уверен, что стол выдержит.

Смеюсь сквозь слезы, глядя, как он усаживается напротив меня.

– Спасибо, что заехала, – с усмешкой говорит Шейн.

– Спасибо, что… заехал за мной, – произношу я реплику из фильма. От волнения перехватывает дыхание. Улыбаюсь, не разжимая губ.

Вытираю слезы и смотрю, как Шейн зажигает свечи. Две, четыре, шесть…

– Семь? Здесь всего семь свечей.

Медово-золотые глаза поднимаются на меня. Он тихо произносит:

– Я пропустил только семь дней рождения.

Я прерывисто вздыхаю. Когда он уехал, мне было двадцать три года. Семь дней рождения. Семь лет. Немало. Но, как поется в той песне, время словно остановилось.