Любовь как в сказке

А пока влюбленным действительно пришлось разойтись — не хотелось новых неприятностей.

Но к этому моменту все десять поцелуев были отданы сполна.

Ирина Молчанова Дневник юной леди

Глава 1 Черненький, черненький и прррросто шатен

— Здравствуйте… Здравствуйте, я вам звонила! Тьфу ты, нет… Здравствуйте, меня зовут Татьяна! Мы говорили по телефону. — Не то… Лучше так: — Здравствуйте, я по объявлению… да-да, Татьяна, я вам звонила.

Или вот так:

— Здравствуйте, я по поводу вакансии секретарши. Меня зовут Татьяна… — Дальше? Будете смеяться!

Нет, он не будет смеяться.

А если быть наглой, быть женщиной-вамп, сказать вроде: «Обойдемся без церемоний — просто Татьяна»? Говорят же так в боевиках?! Ну да-а! Так уж я сразу и женщина-вамп после окончания девятого класса! Я — леди! Быть леди можно почти с рождения. Всего-навсего нужно пройти шесть ступеней. Первая ступень — рождение! Надо родиться девочкой, мальчик, как ни крути, леди стать не может! Вторая ступень — претензия на величие. Это когда тебя подвозят в коляске к прилавку с игрушками, и из сотни кукол, мягких зайчиков и медвежат ты без раздумий выбираешь корону. Третья ступень — знания! Прежде чем стать леди, нужно прочесть много книг. Четвертая ступень — на пути к успеху. Специально для начинающих леди вроде меня. Это когда еще не все книги изучены, делаются ошибки, но правила поведения усвоены железно. Пятая ступень так и называется — почти на шестой ступени. Тут не забалуешь: в голове библиотека, ни бранного словечка, ни дурной мыслишки, ни пакостного дельца — все чинно и благородно. А уж шестая ступень — корсет. Как символ футболистов — мяч, символ моряков — якорь, символ истинной леди — корсет. Делать ничего не нужно, просто быть леди, жить с этим и радоваться…

Работа… работа, вот о чем надо думать! Как же сказать? Как заинтересовать? Как не вызвать смех?! А если просто: здравствуйте, я та самая Таня Пупенок?!

Да чего там, можно сразу говорить: я — Таня, ребенок-пупенок, хочу стать вашей секретаршей. Секретаршей с самой глупой фамилией, которая только существует на свете.

Цок-цок-цок-цок-цок — раздается на всю улицу.

Это я иду на каблуках. Иду позориться, с такой фамилией, как у меня, по-другому и быть не может. Куда не придешь, везде требуют паспорт, а когда открывают его, сперва смотрят на фотографию, затем на меня — это еще ничего, потому что я нормальная, а вот после — ужас, начинают усмехаться, кто-то вообще в открытую хихикает.

Крррххх…

Один мой каблук угодил в ямку на асфальте. Может, это знак? Не надо, мол, никуда идти, говорят мне свыше? Знакам я верю, а когда знаки хотят избавить меня от позора, я им верю втройне!

Ну опозорюсь, подумаешь, не впервой! Вон, прошла на этих каблуках почти целую остановку, не обратно же идти?! А если все-таки возьмут на работу, у меня будет куча денег! Пятьсот долларов, пятьсот и еще раз пятьсот — за три месяца. А если я проявлю себя, то мне могут дать премиальные, тогда три раза по пятьсот и, возможно, еще триста. Можно купить три фотоаппарата, не каких-нибудь, а хороших, или один ноутбук и к нему подставку, чтобы на диване было удобно сидеть. И тогда мне больше никогда не придется записывать все свои важные мысли в простой дневник, у которого даже переплет не кожаный, как положено. Пальцы больше не будут пачкаться в чернилах, с указательного исчезнет ямка, куда вечно втыкается ноготь большого пальца, а эмаль на зубах останется цела, ведь клавиши ноута особо не покусаешь — это не кончик шариковой ручки. А если мама с папой добавят денег, можно и ноутбук, и фотоаппарат, и сотовый телефон…

В этом моя главная ошибка! Вечно делю шкуру несчастного медведя, который бегает еще где-то в тайге, и в десяти километрах от него нет ни одного охотника. Стоит только кому-то сказать: «Есть одна работенка…» — и меня понесло, я принимаюсь мечтать. Начиная с того, как куплю на первую зарплату ноутбук, и заканчивая тем, что куплю через год с первой зарплаты уже на другой работе: наверно, нет на свете второй такой мечтательницы.

О, впереди три пацана! Зырят на меня — улыбаются. К счастью, мы не знакомы, фамилию мою знать они не могут, поэтому лыбятся по какому-то другому поводу.