Любовь как вредное пристрастие (СИ)

В пятницу вечером вообще психанул. Я тогда остановился возле нового автосалона, открывшегося на Минской. За огромными сияющими витринами блестели боками два новых Porsche Cayenne, и сошки поскромнее рядом: Lexus, Mazda, Ford. У правой стены красовались двухколесные звери.

Да к черту все! Что-то я совсем одеревенел. Пора устроить себе настоящую встряску и разрешить хоть что-то почувствовать, кроме того, что в полной жопе! Скорость, например.

— Новый, только вчера получили. Ducati Panigale. Очень прост в управлении, не требует больших физических усилий, навыки вождения нужны минимальные. Короче, даже ребенок справится. У модели неординарная эффективность торможения, легко входит в виражи… — вещал с восторгом прилизанный сотрудник автосалона в выпендрежном деловом костюмчике и ярко-голубом галстуке.

И без него знал, что мотоцикл что надо. Спокойная, но скоростная лошадка как раз для такого наездника, как я, больше десяти лет не садившегося на железных коней и немного подзабывшего, как же это классно — нестись с адреналиновой скоростью, оставшись один на один с ветром и дорогой.

Уже через десять минут, получив шлем, отправился на полагающийся тест-драйв.

Поездка вышла отличной. От совсем уж экстрима правда пришлось отказаться, хотя большую часть времени, как только оказался за городом, меньше двух сотен не выжимал. Сердце неслось вскачь, и, казалось, вот-вот снова почувствую вкус жизни на губах.

Но что-то не задалось. Не почувствовал. Так и знал, что надо было триста выжать, не осторожничать.

В город вернулся уже после часа ночи. Покатался по постепенно пустевшим улицам, затормозил у прудов, снял шлем и направился к воде.

В это время здесь было тихо. Район новый, на окраине, популярностью пользовался летом, а в осенние ночи здесь было пусто, лишь качались накрытые лодки у пункта проката, ожидая утра субботы и наплыва отдыхающих, лился яркий белый свет из современных фонарей на облагороженной плиткой набережной да едва слышно плескалась вода, пахнувшая тиной и металлической свежестью.

Я неторопливо пошел к мостику справа, остановился на его середине, вглядываясь в темную, непроницаемую глубину.

Спокойствие и молчание. Растворение. Все хорошо, просто отлично, но… Ощущения, что порядок из этой чертовой вселенной исчез и все неправильно, не то, чем кажется, не желали испаряться прочь из моей головы и нутра. Наоборот, они даже вгрызлись покрепче своими челюстями, как у пираний, заставив тихо выругаться и, поставив на перила локти, спрятать лицо в ладонях.

Гребаный боженька! Как такое может быть? Чтобы и сожалеть и не сожалеть одновременно, чтобы тосковать, проклинать самозабвенно, яростно любить и ненавидеть, чтобы стоять на месте, тогда как больше всего хочется нестись к ней на всех парах, чтобы обижаться на нее, удивляться своей обиде, желать отомстить, наказать, и тут же прощать, чтобы негодовать и полностью понимать, чтобы отпускать и держаться при этом так крепко, что скоро руки отсохнут? Что это вообще за чехарда? И как, мать твою, ее прекратить?

Гнев и растерянность нарастали. А тут еще и отчаяние от провала попыток их утихомирить подвалило. Еще минута — и точно спячу. Самый разумный вариант — заранее вызвать санитаров…

Выматерившись во весь голос и от души, я быстро стянул с себя пиджак, перемахнул через перила и, на мгновение задержавшись на узкой кромке бетона, прыгнул в воду.

Темнота и холод мгновенно меня поглотили. И наконец пришло долгожданное облегчение. Слава богу…

Глава 9. Порядок во вселенной

Разувшись на пороге, я стянул с влажных плеч испорченный пиджак, оглядел его в тусклом свете бра и решил не пристраивать на вешалку в шкаф, бросил у порога. Передернув плечами и поборов накативший озноб, прошел в спальню, оставляя мокрые следы на полу.

Пусто. Постель не разобрана. Не ложилась, значит… Ну и где она?

Поиски заняли пару минут. Ну мог бы и догадаться, конечно. Разумеется, она в мастерской. Третий час ночи. Она всегда говорила, что на это время приходится пик ее вдохновения…

Я очень редко видел Нелли за работой. В принципе, за всю семейную жизнь раза три, может, четыре. Она не терпела присутствия посторонних в мастерской и практически никого туда не пускала. Вспомнилось, как в первый раз удостоился этой чести… Набрался наглости тогда и попросил нарисовать мой портрет. Собственно, так и случился наш первый поцелуй… После которого все бешено закрутилось, мы не отлипали друг от друга ни на минуту и уже через два дня оказались в одной постели.

Тихо открыв дверь, я быстро оглядел мастерскую с привычным творческим бардаком в ней, а потом сосредоточился лишь на жене, выписывающей какую-то деталь на картине. Мольберт на этот раз был установлен в углу недалеко от окна, откуда исходил свет от дополнительных светильников. Краем глаза можно было видеть вход, но Нелли была слишком занята…