Любовь как закладная жизни

— Лысый будет провожать тебя, ясно? Это ему проверка, тебя мало касается. — Гаркнув, чтобы прочистить севшее разом горло, проговорил Боров. Поднял глаза и глянул на пацана, следящего за всем этим с перепугом. — И беречь, как фарфоровую, усек, Лысый? Волос с головы упадет — пристрелю лично. И пугать не смей. Усек?

Тот кивнул.

— Замечательно. — Он опустил руку с пистолетом и большим пальцем щелкнул рычаг на предохранитель. — Раз все, всё поняли — выметайтесь.

Оба развернулись и пошли к выходу. И уже почти дошли до двери, когда Боруцкий окликнул:

— Бусина, тарелку забыла. Забирай свой ужин. И так, ветром скоро снесет — у пацана проблемы из-за тебя будут. — Так, будто и не было ничего минуту назад, усмехнулся он.

И это не у него сейчас дрожат пальцы, сжатые в кулаки и упрятанные в карманы, подальше от зоркого взора Федота.

А вот девчонка совершенно спокойно вернулась и забрала свою тарелку, едва не задев его при этом. Опрокинуть на него, что ли, еду хотела? В виде мести? К Лысому, значит, подступить на три метра боится, а с ним так? Не, ну нормально?

Но Боруцкий ничего не сказал, только молча проследил за уходом. У самых дверей Бусина обернулась и еще на мгновение посмотрела прямо на него все тем же доверчивым взглядом. Вячеслав резко отвернулся, делая вид, что внимательно рассматривает кий.

— Ну что, играть будешь? — Спокойно поинтересовался он у Федота, все это время молча сидевшего на краю стола, что та деталь интерьера.

Смолящая деталь.

— Это чего сейчас было, Боров? — Не меняя позиции, друг протянул руку и забрал оставшийся кий.

— Ты сам хотел, чтобы я Лысого приструнил? На, пожалуйста. — Игнорируя очевидное содержание вопроса, Вячеслав наклонился, выбирая шар для удара.

— А к девке ты чего это…

— А чего? Этот на нее налетел пару недель назад. Еще кто-то пристанет, прирежут, ведь, малявку, как пить дать. На фига мне лишний грех на душу, а? У меня своих, во, выше крыши. — Вячеслав демонстративно провел ладонью на уровне шеи. — Так что, пусть или под присмотром ходит, или уже сам пристрелю, чтоб было потом, за что расплачиваться.

— Ага, интересное решение вопроса, о-р-ригина…

— Ты играешь, или нет, Федот? — Перебив его, Боруцкий резко ударил, загнав шар в лузу. Выпрямился, взял мел и принялся сосредоточенно мелить наконечник кия.

Друг молча смотрел на него какое-то время. Боров затылком ощущал этот задумчивый, изучающий взгляд.

Ну и фиг с ним. Потому что Боров сам не знал, чего это было, и какого ляда он выкинул такое.

Потом Федот хмыкнул и сам наклонился над столом.

— Играю.

Она согнулась пополам, едва вышла из этого зала. Еле успела впихнуть тарелку растерявшемуся парню, которого Боруцкий называл Лысым. Учебник упал на пол.

— Эй, ты чего? Ты того, копыта не отбрасывай. — Занервничал он. — Я не хочу запороть задание так, с ходу. Тебя мутит, да? Испугалась? Оно и понятно, я б тоже очканул, если б Боров мне пушку в башку упер.

Агния уперлась ладонями в колени и покачала головой. Ее не тошнило. И нет, страшно не было. Просто… Она сама не знала, что с ней творится и происходит. Любой нормальный человек был бы в ужасе, испытай то, что происходило с ней три минуты назад. А ей совсем страшно не было. И Вячеслава Генриховича, как тот не старался, она не стала бояться. Хоть эта его выходка с пистолетом…

Бешеный он, все-таки.

И все же, не из-за этого у нее сейчас дрожали ноги и кружилась голова. И горло перехватило не от страха.

Она смотрела ему в глаза, когда Боруцкий это сделал. Смотрела, и видела такое, что перед глазами красные пятна пошли и «звездочки» замерцали. Агния не знала, не взялась бы утверждать, что знает название тому, что вспыхнуло в глазах Вячеслава Генриховича, когда он прижал к ее виску пистолет. Она понятия не имела, как это называется. Но могла бы поспорить, что он сам пришел в ужас, просто сдать назад не мог. И еще…

Еще там было что-то такое, отчего ее сердце подскочило в горло, а потом ухнуло вниз, в самые пятки, с такой скоростью, что в животе все сжалось. И в голове зазвенело, так тихо-тихо стало, а звенело при этом, тонко, высоко. Непонятно.

А может это просто такая реакция на угрозу жизни? И привиделось все? И она действительно испугалась, просто понять этого пока не может? Ведь что она знает о людях, подобных Боруцкому? Что может в его глазах усмотреть?

— Эй! Эгей?! Ты меня слышишь? — Парень помахал у нее перед лицом своими ладонями. — Лучше я Борова кликну, чтоб он видел — я ни при чем. Сам тебя до смерти испугал, сам пусть и расхлебывает.

— Не надо. — Она медленно выпрямилась и оперлась затылком о стену. Агнию понемногу отпускало. Уже и звуки из зала, где люди сидели, начали пробиваться в голову, и руки потеплели. Только дрожали, как не ее.

— Нормально со мной все. — Подняв голову, она глянула на парня. Чего бы там не добивался Боруцкий своим поступком, а кое-что вышло — бояться Лысого она перестала. Вот отрезало напрочь. — Тебя как зовут? — Спросила она. — По-настоящему? Не кличка.

— Вовка. — Все еще опасливо посматривая в ее сторону, ответил парень. — А чего?