Любовь Химеры 2 (СИ)

Вспомнила про оранжерею и вышла погулять. Журчание воды, легкий шелест вентиляторов и записанное щебетание птиц создавали иллюзию некой свободы. Я медленно прогуливалась по рядам, вспоминая, как любила гулять в королевском саду Антлании с Машенькой. Болтать с русалками, целоваться с Олегом в дальней беседке и не только целоваться. Однажды чуть инфаркт не получила, когда увидела на ветвях дуба напротив двух русалок, бесплатно смотрящих кино для взрослых. Муж сшиб их мощной струей воды с належанных мест. Водой позволяли управлять наши кулоны, в ней была частичка воды единого океана, что позволяло нам управлять водой на Антлани, на спутниках и водами Черного моря на Мидгарде.

— Подойди сюда, — позвал Люций.

На длинном столике стоял поднос с разноцветным бисером.

— Вышей для меня это, пожалуйста.

Люций развернул ко мне гобелен. На темно-синем небе была, обольщая, желтая луна и два волка — серный и белый — нежно льнули друг к другу. Точнее, белая волчица льнула к черному волку, а в его зубах была зажата красная роза. Намек был более чем прозрачный. Но картина была очень красивой, да и заняться было все равно нечем. Я кивнула. Люций заправил большую картину метр на полтора в станок для вышивания на ножке, и я приступила к работе, спросив предварительно, нет ли на нем наговора. Покачал головой — нет. Руку не зажгло, не лжет.

Я вышивала, а он сидел рядом, читал или делал вид. В 12 напомнил, что мне пора готовить обед.

Мне очень хотелось горохового суп с копченым мясом и гренками, что я и приготовила.

— Безумно вкусно, — похвалил Люцифер.

После еды я хотела вернуться к вышивке, но Люций вдруг спросил:

— Хочешь посмотреть на космос?

— Хочу, — кивнула я.

— Давай руку.

Я подала и в следующий момент взвизгнула и вцепилась в пленителя, как кошка в дерево. Мы висели в открытом космосе.

— Не бойся, панорамный зал здесь, все из сверхпрочного стекла.

Люций подпрыгнул, и каблуки его ботинок щелкнули о стекло. Но все равно было жутко страшно. И я не спешила отпускать жениха.

— Давай потанцуем. Танго в космосе — это так романтично.

Люций отстранился от меня, затем дернул меня на себя, резко наклонил. Его левая рука оказалась на моем бедре и пошла вниз, его голодный взгляд пожирал и обжигал, он снова прижал меня к себе ближе некуда, и я, к своему стыду, почувствовала, что соски мои затвердели.

— Не надо, пожалуйста, — тихо прошептала я.

— Хорошо.

Пленитель все понял и усмехнулся.

— Хочешь вернуться к вышивке?

— Да.

Мы в сей же миг оказались в оранжерее и расселись каждый по своим местам.

Так прошло почти 2 месяца. Люций уважительно держал дистанцию, не прикасался ко мне и пальцем, ждал. Ждал, когда мое тело начнет предавать меня, и оно, подлое, кажется, уже начало это делать в начале июня. Близости хотелось очень. А Люций — мужчина, как ни крути, привлекательный, эти жаркие взгляды, этот дорогущий, бьющий в нос парфюм. Он не воздействовал на меня ментально, я это знала, купол Велеса еще работал. Но мне все чаще снились сны, где мы целуемся. Где он кладет меня на постель и накрывает собой, а я дрожу от предвкушения. На этом, как правило, просыпалась, дело дальше не шло во сне. Но просыпалась я, черт возьми, с намокшими от желания трусиками.

Я стала переходить в ардонийскую ипостась и охлаждать себе кровь, отчего оттенок кожи стал немного синеватый, но стало намного легче. Люций, поганец, только, как всегда, довольно усмехался, предчувствуя свой скорый триумф. Иногда его не было по 2–3 дня, и я ловила себя на мысли, что рада его видеть, когда он возвращался и просто говорил со мной о чем-нибудь неважном, типа цены на Мидгарде выросли, лекарство от рака нашли, а он со своими биологами новый вирус уже выводит, ибо нефиг людям расслабляться! Они должны находиться в постоянной борьбе за жизнь, чтобы подниматься выше в своем развитии. Такая у него работа нелегкая — постоянно людям повод для борьбы и размышлений подкидывать. И не его вина, что эффективнее всего этот процесс идет, когда вопрос встает о жизни и смерти. Инстинкт выживания — самый сильный у всех существ во вселенной, так высший творец устроил. Чтоб не пропали его труды даром.

Люций редко оставался на день, чаще приходил на несколько часов. Иногда по 2 раза в сутки. Приносил еду и разные приятные мелочи — шоколад, косметику, украшения. Но меня это не радовало. Меня бесило, что он не поддавался на мои уловки, не рассказывал ничего о своих мирах или устройстве корабля и больше никуда меня из моей камеры не выводил.

Тертый калач, бывалый! Не первую пленницу держит, видать, ошибок не совершает, как ни пыталась подловить. В свою комнату на корабле он меня не пускал, как ни просилась. Ни погулять по кораблю, ни по планете, на орбите которой мы находимся.

— Ты выйдешь отсюда только моей женщиной, — спокойно отвечал он. — Как скоро это случится, решать лишь тебе. Я хоть сейчас готов разделить с тобой ложе и надеть тебе наше фамильное кольцо.

Люций вытащил из кармана коробочку с кольцом, оно было, кажется, из граната, а внутри мерцала руна чернобога, похожая на куриную лапку.

— А как же Мара?