Любовь хищников

— Милая, тебе надо просто отдохнуть, а завтра на свежую голову, мы всё решим, — сказала мне на прощание мама.

И когда дверь за ними закрылась, я выдохнула и расплакалась. Странные чувства переполняли меня. Видимо это были гормоны. Я слышала, что беременность сильно влияет на женщин, и эмоции скачут туда-сюда. Надо будет привыкать….

Стоя под теплыми струями воды, я положила себе руки на живот и какое-то время прислушивалась к собственным чувствам. Мысли об аборте вызывали резкий негатив, и злость. А мысли о том, что меня якобы изнасиловали, так абсолютно отторгались.

Не было насилия! Вот просто не было и всё!

Вспомнив о близнецах, я отчетливо ощутила желание вернуться к ним обратно. Почувствовать запах, уткнуться носом в грудь Грома и ощутить попой и спиной мощное мускулистое тело Морока, и его теплое дыхание мне в затылок.

Как это можно называть насилием?

Нет, я отказывалась в это верить! И аборта никакого не будет! Чтобы мне тут родители не говорили. Убивать ребенка? Да ни за что на свете!

Глава 11

На следующий день, вместо родителей, которых я ждала, на пороге моей палаты появилась темноволосая худощавая женщина лет сорока, в форме.

— Здравствуйте. Я капитан полиции Полющук Евгения Адреевна, — представилась она, подойдя к кровати, и показав мне свое удостоверение. — Вы Старцева Вера Сергеевна?

— Здравствуйте, да, — с удивлением ответила я.

— Нам поступило заявление от ваших родителей, о том, что вас изнасиловали.

У меня челюсть отпала от этих новостей.

— Меня никто не насиловал! — со злостью выкрикнула я.

— Успокойтесь, не надо кричать, — спокойным голосом ответила женщина. — Если это так, то я обязана вас допросить официально. Вы согласны, ответить прямо сейчас на мои вопросы?

— Конечно, — угрюмо пробормотала я.

А женщина, взяв стул, подсела к моей кровати, и из своей папки, достала чистый лист.

— И так, ваши родители и однокурсники Евгений Васильевич Темников и Павел Дмитриевич Лазарев утверждают, что вы потерялись в лесу, и вас не было целый месяц, это правда?

— Да, всё верно, — кивнула я, сглотнув.

— А потом, ваш однокурсник Евгений со своим другом Павлом, вас нашли, так?

— Да, всё правильно, — опять кивнула я.

— Расскажите, что случилось за этот месяц.

Отведя взгляд в сторону, я поведала ту же историю, что и родителям с парнями.

— Угу, — кивнула она, записывая за мной. — Значит ничего не помните. И не помните, кто отец вашего ребенка?

— Нет, — ответила я, грызя ноготь. — Да и какая разница? Меня никто не насиловал, и точка!

Женщина какое-то время смотрела на меня нечитаемым взглядом.

— Но ведь вы же сказали, что ничего не помните, откуда вы можете быть уверены, что вас не насиловали?

Я впала в ступор на несколько мгновений. Она права, если я ничего не помнила бы, то значит и не могла бы помнить об изнасиловании. Мдя… несостыковочка получается. Но и говорить правду… как-то стрёмно. Слишком она… неправдоподобная.

— Вера Сергеевна, так может вы просто этого не помните? — переспросила меня полицейская.

— Я не знаю, — пожала я плечам. — Мне кажется, что я запомнила бы такое.

— Но ведь вы сами говорите, что целый месяц исчез из вашей памяти?

— Я не знаю, — повторила я, и упрямо добавила: — Но и писать никакого заявления и поддерживать слова родителей не буду!

— Хорошо, я вас поняла, — вздохнула женщина, и посмотрела на меня с жалостью. — Но проблема в том, что вашего заявления уже и не требуется. У нас есть заключение врачей, показания ваших друзей, родителей, спасателей, что перевозили вас на вертолете. Этого уже достаточно для того, чтобы мы могли возбудить уголовное дело. Кроме того, я обязана назначить вам психиатрическое освидетельствование. Так как вы утверждаете, что ничего не помните.

— Я ничего не понимаю, — посмотрела я на женщину с недоумением. — Ведь я же вроде бы считаюсь пострадавшей, причем тут все остальные?

— Вера Сергеевна, если мне поступило заявление о совершенном преступлении, то я обязана его расследовать. Допросить все стороны в том числе и отца вашего ребенка. Вы, знаете его имя?

Я уже открыла рот, чтобы сказать, но тут же прикрыла его, понимая, что хитрая полицейская, чуть была не раскрутила меня на ответ.

— Нет, — отчеканила я, с недовольством смотря на неё.

— Хорошо, я вас поняла, — хмыкнула она, прищурившись. — Но и вы должны понять, что так мне было бы проще. Я бы поговорила с ним, и вопрос уже был бы решен. Никаких уголовных дел, не надо было бы заводить. Так как от вас не поступало на него заявления, значит, никто бы не предъявлял ему обвинений. Это был бы просто разговор, для выяснения обстоятельств вашей пропажи.

Мда, умеет же она давить. Не зря в органах работает.

— Нет, — опять сказала я, смотря ей в глаза. — Я не помню кто отец моего ребенка, и меня никто не насиловал.

Мы какое-то время поиграли с ней в гляделки, и она сдалась первая.

— Хорошо, тогда прочитайте ваши показания, — она передала мне свою папку с листком, — и внизу подпишите «С моих слов записано верно, мною прочитано», укажите дату и поставьте подпись.