Любовь холоднее смерти

Лида даже отшатнулась – в какой-то момент у нее появилось впечатление, что у Веры Сергеевны начался очередной припадок – один из тех неконтролируемых приступов ярости, которые время от времени на нее накатывали. Но Вера Сергеевна быстро взяла себя в руки – возможно, сегодня она чувствовала себя слишком слабой для полноценного припадка.

– Ты бы лучше задала другой вопрос, – мрачно, но вполне спокойно сказала она. – Почему я после того первого раза напилась опять? Почему повторяла это снова и снова, пока не поняла, что…

Женщина запнулась и раздраженно погасила сигарету. Ее взгляд остановился, она быстро и бессознательно покусывала губы, будто пыталась что-то разглядеть в нависших перед ней слоях голубого дыма.

– Напивалась снова и снова, все годы, пока с ним жила. Почему ты не спросишь, почему я это делала?

– Я бы спросила… Но вы…

– Я не обижусь. – Вера Сергеевна отрывисто засмеялась. Мало было веселого в этом смехе и в ее взгляде, который по-прежнему оставался неподвижным, будто глаза были вылиты из прозрачного, с сиреневым оттенком стекла. – Я пила, потому что только так могла чем-то заполнить пустоту внутри себя. А больше ее ничто не могло заполнить. Представь себе человека, которому делают операцию и спрашивают – вас как резать, с наркозом или без? Что бы ты предпочла?

– Наркоз.

– Вот и я выбрала наркоз.

– Наверное, ваш муж был жестоким человеком, – решительно сказала Лида. – Иначе вы бы не стали пить, чтобы как-то выдержать такую жизнь!

Вера Сергеевна искренне изумилась:

– Жестоким? Да что ты, детка! Не больше других! Я просто была ему не нужна. То есть жена как таковая ему была нужна, но если бы на моем месте был кто-то другой – это бы его тоже устроило. Главное, чтобы был готов обед, паркет сиял, нигде не пылинки, и все рубашки выглажены так, что хоть на витрину вешай. И пока я все это делала, ему не было дела до того, что я пью, что от меня пахнет перегаром, что я иногда путаю дверь со стенкой, и что… Ну, впрочем, это нет. Это – нет.

Последние слова прозвучали как-то загадочно, но Лида предпочла не вдаваться в объяснения. Она боялась вызвать новый приступ раздражительности.

– И я запила всерьез… Какое-то время чувствовала себя почти счастливой. Знаешь, ведь ко всему можно привыкнуть, даже к такому «счастью». До брака я вовсе не знала, что такое алкоголь. Говорила же, как меня воспитывали – пылинке не давали сесть. А тут я стала самостоятельной, взрослой… Он хорошо зарабатывал, да и родители ему помогали. У меня всегда были деньги, я никому не отчитывалась в расходах. Покупала хорошее вино, коньяк… Думала, что если пить дорогие напитки, то не сопьешься. – Она снова засмеялась своим отрывистым, злым смехом. – Глупости! Элизабет Тейлор погубил не «Солнцедар», а первосортный виски!

Лида даже подпрыгнула – так подействовало на нее это имя. Она не выдержала и призналась:

– Ой, вы так на нее похожи!

– Я знаю, – благосклонно заметила та. Как ни глубока была ее депрессия, но комплимент возымел свое благотворное действие – Вера Сергеевна машинально поправила спутанные черные волосы. – Я видела этот знаменитый фильм – «Клеопатра». Правда, он был весь порезанный, и дубляж часто не совпадал с кадрами. Например, говорит Клеопатра, а дублирует ее мужик и почему-то за Марка Антония. Ну, да это мелочи. И потом, все это было так давно… Я стала пить как лошадь, поверь мне, деточка… Я не преувеличиваю. Иногда вела себя очень странно. Все путала, теряла, забывала. И со здоровьем начались проблемы – дергало печень, болела поджелудка, часто ломило голову… Я разжирела окончательно. Выпивала в день большую бутылку коньяка – без этого я уже не могла быть счастливой.

– Какое же это счастье…

– Тебе не понять. Это была анестезия. Наркоз. Чтобы не думать о себе, чтобы не сомневаться… Наверное, я просто не была создана для такой жизни. Я не должна была стать домохозяйкой, чьей-то женой… Машиной для уборки и готовки. А ведь я так жила целых пять лет. – Она взяла новую сигарету и, поколебавшись, потянула к себе бутылку: – Ты не можешь себе представить, как привыкаешь к этому жесту. Бывали дни, когда я не могла выпить даже глотка воды. Не могла пить ничего, что не содержит алкоголя.

– Вы не пробовали бросить? Лечиться?

– Я не люблю врачей, – отрезала та, наливая себе рюмку. – Зачем они нужны? Сдохну так сдохну. Да ты и сама вчера увидела, насколько мне дорого мое здоровье! А бросать, конечно, пробовала. Один раз, еще до развода. Он сказал, что если я не брошу пить, то буду всю жизнь об этом жалеть… Я не поверила.

Рюмка опустела, и эти два глотка дались Вере Сергеевне без особых усилий. Видимо, она и впрямь обладала железным здоровьем – к ней быстро возвращалась прежняя форма. Лида только диву давалась, каким крепким может оказаться организм, истощенный двадцатипятилетним пьянством.

– А ведь он оказался прав, – сказала Вера Сергеевна, доверительно обращаясь к пустой рюмке и насмешливо улыбаясь. – Он все-таки отомстил мне. Так отомстил, что…