Любовь хорошей женщины

Однажды Кэт и Сонье поспорили. Неприятный и неожиданный спор вызвал у них рассказ Д. Г. Лоуренса. Назывался он «Лис». В конце рассказа любовники — солдат и женщина по имени Марч — сидят на скале у моря, глядя на Атлантику, за которой их ждет будущий дом в Канаде. Они собираются покинуть Англию и начать новую жизнь. Они преданы друг другу, но на самом деле не вполне счастливы. Пока нет.

Солдат знает, что настоящего счастья им не видать, пока женщина не посвятит ему всю жизнь, чего не сделала до сих пор. Марч все еще борется с ним, чтобы уберечь свою жизнь, отделить от его жизни, и это ее вина, что оба подспудно несчастны, из-за ее усилий держаться своей женской души, своего женского ума. Она должна все это прекратить — прекратить думать, прекратить желать и начать топить свое сознание, пока оно полностью не погрузится в его сознание. Как тростник, колышущийся под поверхностью воды. Опусти глаза, опусти глаза — видишь, как тростник колышется в воде, он живой, но никогда не выйдет наружу. Именно так женская природа должна жить в мужской природе. Тогда и она будет счастлива, и он получит силу и довольство. И оба достигнут истинного супружества. Кэт заявила, что считает это чепухой.

И принялась обосновывать свою точку зрения:

— Он говорит о сексуальных отношениях, правда?

— Не совсем, — возражает Сонье. — О жизни вообще.

— Да. Но ведь именно секс ведет к беременности. То есть ведет при нормальном раскладе. Итак, у Марч ребенок. Или, возможно, не один. И она должна за ними смотреть. И как этим можно заниматься, если твои мысли колышутся под водой?

— Это слишком буквальное истолкование, — отвечает Сонье несколько покровительственно.

— Или ты способна думать и принимать решения, или не можешь ни того ни другого, — говорит Кэт. — Например, малыш собирается схватить бритву. Что ты делаешь? Просто говоришь: ах, я побултыхаюсь под водой, пока муж не придет домой, не включит мозги, наши общие мозги, и не обмозгует, разумно ли ребенку играть с бритвой, как тебе это?

— Ты доводишь до абсурда, — говорит Сонье.

Голоса обеих ожесточаются. У Кэт голос живой и язвительный, голос Сонье мрачен и упрям.

— Лоуренс не хотел детей. — говорит Кэт. — Он даже ревновал Фриду к ее детям от первого брака.

Сонье смотрит в одну точку у себя меж колен, просеивая пальцами песок.

— Просто я думаю, как это было бы прекрасно, — говорит она, — как было бы прекрасно, если бы женщина смогла.

Кэт понимает: что-то пошло не так. Что-то не так с ее собственными доводами. Почему она так разозлилась и взволновалась? Почему она заговорила о малышах, о детях? Потому что у нее есть ребенок, а у Сонье нет? Не потому ли она заговорила о Лоуренсе и Фриде, что подозревала — нечто похожее происходит между Сонье и Коттаром?

Когда ты выстраиваешь доказательства, используя детей в качестве аргумента, и говоришь, что женщине следует присматривать за детьми, ты вне подозрений. Тебя не в чем винить. Но когда Кэт прибегает к подобным аргументам, она прикрывается детьми. Она не может смириться с метафорой про тростник и воду, она чувствует, как разрывает, как душит ее бессознательный протест. Выходит, это она о себе думает, не о детях. Она и есть та самая, порицаемая Лоуренсом женщина. Но она не скажет об этом напрямик, потому что Сонье может заподозрить — или сама Кэт заподозрит, — что собственная ее жизнь бедна и неполноценна.

Сонье, которая обмолвилась во время другого щекотливого разговора: «Мое счастье зависит от Коттара».

Мое счастье зависит от Коттара.

Это утверждение потрясло Кэт. Она бы никогда не сказала ничего подобного о Кенте. Себе бы она такого не пожелала. Но Кэт не хотелось, чтобы Сонье считала ее женщиной, испытывающей нехватку любви. Которую никогда не считали достойной любви до исступления и которой никогда не предлагали такой любви.

II

Кент помнил название орегонского городка, куда переехали Коттар и Сонье. Вернее, куда переехала Сонье на исходе лета. Она отправилась присматривать за матерью Коттара, когда Коттар умотал на очередной дальневосточный пикник за счет газеты. Поговаривали о каких-то воображаемых или реальных проблемах, возникших, когда Коттар вернулся из Китая в Штаты. Сонье и Коттар решили по его возвращении встретиться в Канаде и, может, даже перевезти туда же его мать.

Маловероятно, что Сонье снова живет в их городке. Но возможно, тут поселилась мать Коттара, хотя вряд ли. Кент сказал, что ради этого заезжать туда не стоит, но Дебора спросила:

— Почему же, разве не интересно узнать, там ли она?