Любовь колдуна

Чуть не каждый день приходили низенький и толстенький Семен Львович Абрамов и тощая высокая Руфина Рувимовна Кушля. Это были самые известные в Горьком закройщики. Фаина Ивановна придумывала фасоны платьев для их заказчиц. Абрамов и Кушля приносили отрезы тканей, из которых предстояло шить. Иногда вместе с закройщиками являлись и сами заказчицы. Все уходили в небольшую комнатку, где на столах лежали листы чистой бумаги, карандаши и стопки модных журналов – само собой, заграничных, новейших, за которыми Фаина Ивановна время от времени ездила в Москву, но где именно она добывала их там, хранилось в строжайшем секрете. Между прочим, именно из одной такой поездки она и возвращалась, когда оказалась в одном купе с Ольгой.

Закройщики и заказчицы перед Фаиной Ивановной благоговели, ужасно заискивали и называли ее гениальной. Она, впрочем, не спорила и только снисходительно кивала в ответ на комплименты.

– Не нужно большого ума, чтобы сшить платье по журнальной картинке, которая клиентке понравится, – говорила она. – А вот придумать такой фасон, чтобы подчеркнул ее красоту, если она красавица, или скрыл ее уродство, если она уродина, – для этого нужна голова, а в голове – фантазия.

Абрамов и Кушля угодливо кивали и жадно прижимали к себе десятки листков, изрисованных легкими, словно бы само собой летающими по бумаге карандашами Фаины Ивановны, которая и в самом деле была удивительно талантливой художницей.

– Ах, вам бы в Москву с вашей гениальностью! – как-то раз воскликнул Семен Львович, однако Кушля ткнула его в бок своим сухим кулачком так сильно, что он прикусил язык.

– Молчите, болван! – прошипела Руфина Рувимовна. – А ну как в самом деле уедет? Что мы делать без нее станем?! Да все заказчики к Сериозовой уйдут!

Сериозова была еще одна знаменитая городская закройщица, послабее, конечно, на выдумку, чем Фаина Ивановна, однако куда поизобретательней, чем Семен и Руфина.

Фаина Ивановна, впрочем, лишь усмехнулась в ответ:

– В Москву?! Нет, на меньшее, чем Париж, я не согласна! А впрочем, лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме, слыхали про такое? Вот и я предпочту остаться первой в нашей большой деревне!

Иногда заказчицы являлись к Фаине Ивановне сами по себе. Приносили отрезы дорогих тканей и требовали изысканных фасонов. Ольга диву давалась, что таким роскошно и дорого одетым дамам понадобились еще какие-то платья! И так одеты, будто киноартистки, которых она часто видела в Москве, но даже не подозревала, что и в Горьком есть женщины, которые могут позволить себе такие наряды.

А некоторые молодые красавицы приходили к Фаине Ивановне без всяких отрезов. Просто поболтать о том, какие платья они мечтают сшить. Материала еще нет, но фасончик обсудить они очень даже желают!

Фаина Ивановна с охотой соглашалась, заводила заказчиц в просторную, сплошь уставленную зеркалами примерочную и просила раздеться, чтобы как можно лучше оглядеть и обмерить фигуру.

Ольге чудилось, что она попала в рай. От нее ничего не требовалось, только присматривать за Женей, чтоб не кричала, когда в доме гости (но малышка никогда не капризничала попусту), гулять с ней да иногда последить за козой, которая паслась на склоне близлежащего оврага. Ольга очень любила присесть под деревом с ребенком на руках и блаженствовать в ароматах старых яблонь, которые расцветали во всех садах. Коза изредка взмекивала, натягивая веревку, Женя то спала, то агукала, то улыбалась Ольге… Девушка давно не ощущала такого блаженного, бездумного покоя!

Впрочем, порой он частенько нарушался.

Чуть ли не каждый вечер захаживал Андреянов. Всегда тщательно выбритый, благоухающий «Шипром», то в коверкотовом костюме, то в шевиотовой тройке, в свежих сорочках, модных полосатых галстуках…

Оказывается, Фаина Ивановна была родной сестрой покойной матери Андреянова, очень любила племянника, звала его не товарищем Андреяновым, а ласково Толиком. У нее Толик чувствовал себя как дома и никого не стеснялся.

Он не слишком удивился, обнаружив Ольгу у Фаины Ивановны, только хмыкнул довольно, а потом продолжал поглядывать на нее со странным, выжидающим интересом. И, как и раньше, у Ольги возникало ощущение, будто по ней не то жадные насекомые ползают, не то грубые руки вслепую шарят, разыскивая пуговицы на блузке, крючки на юбке, подвязки чулок…

Иногда он бормотал ей вслед что-то вроде:

– Глаза, подернутые аквамарином… Волосы, отливающие червонным золотом…

Ольга боялась даже подумать, что это имеет к ней отношение.

Впрочем, виделись они только мельком: в гостиную, где Фаина Ивановна принимала Андреянова, Ольгу не приглашали. Однако по всему дому разносился его уверенный голос.