Любовь, Конец Света и глупости всякие

Пантелеймония посмотрела пронзительным взором, будто отчество вычисляла, небось Всеведение включила. Варваре жутко хотелось спросить: «Ресницы не мешают?» Но сдержала неуместный порыв и взяла в руки стакан.

— За знакомство. Меня можно без отчества, зато насчет шампанского и желтых роз вы угадали здорово, они мне очень нравятся.

— Ну, вздрогнули что ли? — произнесла Пантелеймония, снова не слишком божественно, чокнулась заполненным до краев граненым стаканом и выпила залпом, как водку. — А розы не моих рук дело, сказала же.

Варвара тоже сделала несколько глотков и осмелела.

— А чьих? Вы тут других Богов упомянули, может, кто-то из них нам сюда розы послал?

— А ты проницательная! — Пантелеймония перешла на ты, хотя на брудершафт они вроде не пили. — Вообще, нас тут семеро, не считая тебя.

— Почему семеро? Объем работы большой? — съехидничала было Варвара, но осеклась: — Не считая меня? А я что — тоже Бог?

— Не перебивай! О тебе потом речь пойдет! Сначала про Конец Света тебе объясню, раз ты сама до сих пор не додумалась, бестолковая женщина!

Варвара насупилась, но приготовилась слушать. Пантелеймония нелепо вытянула шею, уставилась ей в глаза так, что Варваре показалось, будто ее парализовало и она смотрит кино, не в состоянии отвернуться. «Богиня» вещала, наверное, с полчаса, речь текла плавно, как из матерого лектора общества «Знание».

— Люди искореняли Магию поколение за поколением, а возобновить ее даже Богам не под силу, — соседка постучала пальцем по бутылке, и вместо шампанского, Варвара увидела внутри нечто похожее на песочные часы, где из верхней колбы в нижнюю сочилась густая, серебристая жидкость. — Двадцать два процента осталось, видишь?

Пантелеймония поднесла странный сосуд к Варвариным глазам. Никакой шкалы или цифр внутри не просвечивало. Можно было бы спросить про двадцать два процента, но соседка не дала рта раскрыть:

— Земле каюк! Пытаться принять меры, чтобы Конец Света отсрочить, — только божьи руки марать, уж лучше закончить все подобру-поздорову да скорее перебраться на новую планету. Не удался нам этот проект, начнем другой, авось он интереснее будет.

— Вот ничего себе! — вмешалась-таки Варвара. — Вы на другую планету переберетесь, а нам, простым смертным, тут помирать, значит?

— Зачем помирать? Кое-кого с собой возьмем. Не всех, разумеется. Правда,  избранные нами едва ли будут помнить свое нынешнее воплощение, ну да это мелочи. Вот ты — неужели не хочешь по новой свою жизнь начать?

В «жизни по новой» слышались явные преимущества, но… «Что-то не так, нервничает Пантелеймония, да и с Концом Света как-то нечисто у этих Богов получается».

Соседка опять прочла мысль:

— Вот ведь, блин, все шло по плану, по графику, пока этот Д-дурень… — она поперхнулась, сделала глубокий вдох и продолжила: — пока он не решил Конец Света предотвратить!

— Какой еще дурень? — заинтересовалась Варвара.

— Да есть среди нас один Бог, имя которого мы не называем. В семье ж не без урода. Когда он такое предложил, мы аж обалдели. Он, видите ли, считает, что на Земле есть люди, которые умеют создавать Магию на пустом месте! Каково, а? Мы, Боги, этого делать не умеем, а какие-то неполноценные гомо сапиенсы — пожалуйста!

Пантелеймония злобно захлопала длинными ресницами, разве что молнии глазами не метала, схватила букет желтых роз и швырнула им в изумленную Варвару. Лифт висел между этажами, драться с безумцами — опасное развлечение. Варвара заговорила, пытаясь звучать утешительно:

— Что неподвластно Богам, людям вряд ли под силу. Может, тот, чьего имени вы не называете, ошибается?

— Ошибается он или нет — бабушка надвое сказала... Магия-то возникает здесь, нам это ясно, как дважды два. Откуда берется — черт знает. Тот Бог говорит: из Любви эта Магия, а я думаю — врет он. Любовь мы сами развили в человеке, нам казалось, что это полезное чувство. Только любовь у людей совсем иная, чем у Богов. Секс к ней имеет отношение слабое, это люди всё потом запутали, предполагалось, что у них это целенаправленное, интенсивное желание блага. С благом тоже запутались, у них вечно получается, что для одного — благо, для другого — зло.

— Как-то мы вам, по-моему, не нравимся, — задумалась Варвара вслух.

— Не нравитесь!! — рявкнула Пантелеймония. — И Конец Света — именно то, что вам нужно!

Неожиданно железные створки лифта разъехались в стороны и Варвара увидела номер своей квартиры с облупившейся позолотой цифр на двери, обитой старомодным обшарпанным дерматином.

Квартирант