Любовь, Конец Света и глупости всякие

Танька в смятении подскочила и громко задышала. «Приснится же, прости господи…» Села и огляделась. Лицо ее «Любимого» скрывало оранжевое одеяло. Циферблат на его столике показывал полшестого. «Через пятнадцать минут вставать все равно...» Танька зашлепала в ванную.

«Рожа у Робина, впрочем, вполне пристойная, — сонными пальцами она крутила кран, чтобы напоить Кошку. — Грех назвать рожей, лицо как лицо, было б противное — замуж не вышла бы. А вот походка… Интересно, с него ли Варвара списала походку Любимого или она такого не сочиняла, а это приснилось все?»

Пытаясь стряхнуть остатки сна, Танька завращала головой: вверх-вниз, вправо-влево, беглым взглядом заскользила от лампочек на потолке до тапочек на ногах, от кабинки с душем до угла с унитазом; она ждала, пока Кошка утолит наконец свою жажду. Но «Ее Высочество» все пила и никак не могла напиться, и голова «прислуги» продолжала вращаться от душа до унитаза и дальше — по часовой стрелке — от валика с туалетной бумагой к стопке книг на полу. Стопка принадлежала Робину (как истинный англичанин, он любил читать в транспорте и в туалете).

«Race Against Time[142], — усмехнулась Танька, прочтя верхний заголовок. — Мда-а-а… На унитазе как раз удобно гоняться against time». Она взяла в руки книжку юмористических виршей — подзаголовок чуть более мелким шрифтом предлагал советы желающим: «Как получить инфаркт»[143].

«Life is short.

You could die tomorrow»[144], —

утверждали первые две строчки открытой наугад страницы. «Точно!» — согласилась Танька и продолжила читать:

«Remind yourself of this

by regularly attending funerals.

There is no need to stay for the whole service,

This would be wasting time.

Arrange for your phone to ring

Shortly after the service begins

Giving you an excuse to leave[145]».

«Что мой благоверный и сделал однажды. Очевидно, принял родной английский юмор в прямом смысле — как руководство к действию», — Танькины глаза сузились от внезапной обиды: вот, значит, куда он спешил с Олежкиных похорон… А она-то с чего поверила — на каких вообще совещаниях он когда-либо нужен был? Даже в Москву его командировали небось, чтобы в лондонском офисе глаза не мозолил, а как только вернулся обратно, так и уволили сразу. И с тех пор он ничем не занимался, если не считать прогулок, скакалки да чтения в туалете. Лучше б устроился на работу, может, узнал бы, что такое настоящее совещание, иначе ведь так и вся жизнь пройдет, «you could die tomorrow»…

Последнее слово выхваченной из текста фразы вдруг переключило мысли на другого англичанина: «А интересно, вот Ларику пришло бы в голову подобным образом удрать с похорон?» Он вообще-то, в отличие от Робина, был весьма востребован на многочисленных совещаниях, Танька знала об этом не только из последней его эсэмэски, но ответ тем не менее казался ей однозначным: нет, Ларик так бы не поступил. Он вполне мог дурацкие вирши наизусть выучить и щегольнуть потом юмором на какой-нибудь вечеринке, но предательски удрать с похорон он себе не позволил бы. Даже если не у его жены хоронили бы самого близкого родственника. Ларик — другой просто, он действительно умный, общительный, к тому же прекрасный друг и наверняка один из тех редких мужей, которые for better for worse, for richer for poorer, in sickness and in health[146] — в общем, он настоящий мужчина, не то что некоторые.

«Tomorrow» на открытой странице опять замаячило перед глазами, напоминая о давно обещанном «завтра», но ее представлению о настоящих (женатых) мужчинах, как ни странно, не противоречило. Скорее наоборот — раз уж муж «настоящим мужчиной» не оказался, так назло ему пусть другой будет. «Позвоню и скажу Ларику, что то самое “завтра” пришло».

Она захлопнула книжку. Давно пора воздать Робину по заслугам — он ее на похоронах брата бросил, да и после моральной поддержки не оказал. По большому счету, он интереса к ней не проявлял, могла бы хоть с целым полком гвардейцев переспать, ему небось пофиг, но... Но почему, черт возьми, гадкое чувство вины накатило, едва только всерьез подумала о том, чтобы изменить ему с Лариком? И почему не ощутила ни грамма вины, когда действительно изменила однажды, переспав с женщиной? Весь неуемный стыд за ту ночь с Варварой был у нее не перед Робином вовсе... А теперь, когда не шутки ради она почти решилась согрешить с мужчиной, мораль забарабанила по голове Седьмой Заповедью[147].

Любая порядочная и здравомыслящая женщина могла бы сказать ей, что изменять законному мужу нехорошо, а одна объяснила бы — просто, доходчиво и с примером из личного опыта, — какой риск может таить в себе даже намек на прелюбодеяние. Но далеко находилась та женщина: от Таньки — на расстоянии тысяч миль, а от своего личного опыта — намного дальше. Замужество выпадало ей только в прошлой жизни, ну а про грехи в нынешнем воплощении — уж чья бы корова мычала.