Любовь, Конец Света и глупости всякие

Она смотрела на Таньку печально и виновато. Танька молчала, только плавно раскачивалась, крепко обхватив Варвару обеими руками, словно увлекала ее невольно в медленный и замысловатый танец. Время от времени ее губы касались поочередно Варвариного уха, щеки и бровей, переносицы, рта...

— Не думай о грустном, моя хорошая, — сказала она наконец. — Конец одной жизни — это начало полета в другой...

Непроизвольно, как и в ту ночь в Олежкиной квартире, пальцы их рук переплелись, взгляды вновь замерли друг на друге. Зрачки все отражения поглотили — две души, одна в другую, перелились, и невозможно было разобрать, где чьи волосы, губы, плечи... Магия обволакивала и клубилась, как шаровая молния, окутывая жарким коконом две головы, две шеи, вдыхала сладкий воздух двумя грудными клетками. Страсть наполняла каждый миллиметр — снаружи и внутри, пылала неугасимым огнем внизу и прорывалась за пределы двух животов, наполняя все вокруг горячим ветром так, что не хватало более пространства внутри стен. Потолок растаял, огромный шар дрогнул и плавно поднялся в воздух, увлекая за собой две слившиеся фигуры. Внизу остался диван с вдавленным отпечатком тел, квартира, окутанная Магией, словно прозрачной шалью, многоэтажный дом с давно погасшими окнами даже в тех квартирах, где отмечали Новый год до темного утра, шоссе с поредевшим потоком машин, застывшая под коркой льда река, лес с покрытой инеем магической поляной... Внизу остались город, материк, планета... И только две слившиеся фигуры летели в бесконечном радужном пространстве, не чувствуя ни высоты, ни холода, ни страха. А две души, подвластные лишь собственной безумной страсти, парили высоко над миром в царстве безмерного блаженства.

На кухне, где еще не догорели свечи, маленький Ося под верблюжьим одеялом заворочался во сне. Он открыл глаза, посмотрел вверх и вместо потолка увидел сказочное небо, все в разноцветных звездочках, и двух красивых птиц с большими крыльями — рубиновую и золотую, грациозно парящих высоко над ним.

«Хо-хо-хо!» — обрадовался Ося и заснул опять.

Резюме

В просторном офисе, похожем на гигантскую прозрачную капсулу, типичную среди сотен тех, что занимают этажи совсем недавно отстроенных небоскребов, царила непривычная атмосфера. Обычно наполненное гамом деловитых голосов, стуком полутора сотен клавиатур и нескончаемой трелью телефонов помещение было пустынным и тихим. Только кондиционеры, вмонтированные в потолки, зудели себе монотонно, то вгоняя в пот, то остужая до синевы на пальцах одинокую фигуру, ссутулившуюся на вертящемся стуле перед тремя мониторами. На двух полагалось следить за «важным процессом», выполняемым отлаженной компьютерной программой. Программе участие людей в этом процессе не требовалось — так, по крайней мере, считали компьютерщики. Но главный менеджер офиса думал иначе: одним из его основных принципов было «доверяй, но проверяй» — всех и всегда. Программам он особо не доверял, и уж тем более не доверял компьютерщикам, полагая, что важный процесс необходимо контролировать «вручную» (глазами то есть), двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, включая общественные праздники. Нанятые специально для этой работы три «живых оператора» несли вахту по графику. В ночь на Новый год дежурство выпало Нелиде.

На широком столе запел мобильник. Нелида вздрогнула, оторвалась от просмотра на третьем экране своей почты и смахнула телефон нечаянным резким движением. Он отлетел в сторону на полтора метра, упал в корзину с мусором и продолжал звонить. Когда же она извлекла его из-под набора использованных контактных линз, пустых стаканчиков «Старбакса» и упаковки с недоеденным кусочком пиццы, звонок прекратился. Обратный номер не обозначился. Нелида вернулась к столу и открыла следующее письмо. Оно было от мамы.

Жил был лузер. Жирный. Руки у него были нескладные — всё он бил и ронял.

«Не в бровь, а в глаз, — усмехнулась Нелида, — Варвара-краса-кудрявы-волоса еще одну сказку на день рождения придумала. Как раз про меня».