Любовь короля. Том 1

– Твой отряд состоит из людей, которые тренируются в Кымгвачжоне?

В отличие от Лина Вон нисколько не встревожился, услышав ее вопрос.

– Да. У каждого из них есть способности, но скромное происхождение мешало им себя проявить.

– А кто входит в отряд его величества?

– Даже не знаю. Мне это неинтересно. Должно быть, старая гвардия: люди Ли Чона, Вон Кёна или Пак Ы.

– Понятно… Но охотиться будете не только вы со своими отрядами, верно? Другие тоже будут стрелять дичь, только простыми стрелами?

– Конечно. Много людей, много суматохи. Не хочу, чтобы ты там оказалась.

Сан кивнула. Наследный принц подумал, что сумел ее убедить, однако девушка, сама того не осознавая, кивнула в ответ собственным мыслям, так как вдруг поняла, каким может быть план заговорщиков. Вон же был доволен, что вечная упрямица наконец-то послушала его и притихла. Он также обрадовался, что она не стала больше говорить о мече, а приняла кинжал и спрятала его за пазуху.

Вон хвалил себя за мысль украсить кинжал кораллами, которые указывали на ее имя[29]. Он знал, что Сан была бы счастливее, если бы завладела мечом, однако искренне полагал, что кинжал – лучший подарок, так как она всегда могла иметь его при себе. Что-то ему подсказывало: подари он ей шпильку для волос или мешочек, наполненный благовониями, она не спрятала бы их на груди.

– Если подумать, вы двое немного странные, – сказал Вон, устраиваясь на веранде. – Принадлежите к королевскому роду, а больше всего любите упражняться. Вам даже мало стрельбы из лука и верховой езды – и субак изучаете, и деретесь на мечах… Я устаю, даже наблюдая за вами. Лин, где инструмент?

Лин зашел во флигель и вернулся с комунго[30]. В отличие от друга, который предпочитал физическую активность, у наследного принца был талант к каллиграфии, живописи и музыке. Искусно исполнив одну мелодию, он обратился к Сан, которая все еще задумчиво стояла посередине двора.

– Женщине благородного происхождения достаточно посвятить себя хозяйственным делам, детям или рукоделию, однако мужчине не пристало терять интерес к искусствам. Сан, ты ведешь себя как мужчина, но до сих пор тренировала лишь тело. То есть ты неполноценна не только как женщина, но и как мужчина тоже. Почему бы тебе не оставлять хотя бы сотую часть увлеченности, с какой ты занимаешься с Лином стрельбой и сражениями, для музыки и поэзии?

Легкая усмешка на губах наследного принца не ускользнула от внимания Сан. Улыбнувшись в ответ, она отправилась во флигель и появилась с тонкой флейтой.

– «И услышал я первый/ Томительный звук,/ Словно дальних деревьев/ Таинственный стон» [31], – продекламировала она. – Я не могу не отплатить за твою доброту, Вон. Только имей в виду, что мне с тобой не сравниться.

Сан прижалась губами к флейте, и полилась мягко вибрирующая мелодия. Для такого солнечного весеннего дня мелодия была слишком тоскливой, но ее неподдельная грусть говорила о том, что Сан не лишена таланта. Немного послушав, Вон коснулся струн комунго.

На большом дворе тренировались тридцать воинов, готовясь к грядущей охоте. Там звучал топот конских копыт, разносилось тяжелое дыхание мужчин, а прислушавшись, можно было различить – или по крайней мере вообразить – стук капель пота о землю. Но на заднем дворе мирно играли флейта и комунго. Прислонившись к стене, Лин молча наблюдал за мужчиной и женщиной, поглощенными музыкой.

Если от большого перекрестка идти на юго-восток к воротам Чанпхэмун, к югу от крепостной стены скоро покажется Чхольдон, деревня кузнецов, где производят всевозможные изделия из металла: сельскохозяйственные инструменты, кухонную утварь, предметы домашнего обихода и даже оружие. Конечно, в деревне имеются не только кузницы, но и таверна, и чайный дом, и постоялый двор. А среди нескольких местных жителей, непотребно выпивающих в таверне средь бела дня, всегда найдется бездельник, у которого чешутся кулаки. К таким неприятным типам местные жители относили и не имевшего работы, временами промышлявшего разбоем Кэвона по прозвищу Огненный Кулак, а также заику Ёмбока, повсюду таскавшегося за Кэвоном. Сейчас Кэвон Огненный Кулак швырнул на прилавок монеты, отобранные у прохожего около моста Нактхагё, и потребовал у хозяина бутылку самого дешевого пойла.

– К-кэвон, а м-может, в-выпьем аракчжу? [32] Г-говорят, очень уж в-вкусно.

– Ну и тупица же ты. Чтобы выпить аракчжу, надо было еще двоих потрясти.

– В-вон оно ч-что! Д-дороговато! – Разочарованный Ёмбок облизал губы.