Любовь Лафайета

Четвёртого июля американские колонисты перешли Рубикон, приняв Декларацию независимости и тем самым поставив себя вне закона. Испанцы испугались и не спешили раскошеливаться, французы же сдержали свои обещания: компания «Родриго Горталес и К⁰» отправила на остров Синт-Эстатиус в Карибском море, принадлежавший голландцам, мушкеты, пушки, ядра, порох, гранаты, палатки и одежду для тридцати тысяч человек. Руководить этой операцией Бомарше помогал Сайлас Дин, присланный Конгрессом во Францию под видом купца из Коннектикута. Однако в конце августа Вашингтон вместе со всей своей армией угодил в западню, расставленную ему англичанами в Бруклине. Парижский парламент не зарегистрировал ордонансы на основе проектов Тюрго, реформа сошла на нет; все планы рассыпались, словно карточный домик; Людовик пребывал в растерянности и унынии.

Лафайет, напротив, бодро шёл вслед за Кальбом по лабиринту узких парижских улиц, в который они свернули с бульваров. Кальб шагал в ботфортах по щербатой мостовой, не выбирая дороги, и Жильбер ругал себя за то, что оделся в штатское. Но ведь двое военных в доме купца привлекли бы ненужное внимание! Поэтому он смотрел себе под ноги, перепрыгивал через вонючие ручейки, текущие от лавки мясника, и старался не наступать на конские «яблоки».

Поднявшись на третий этаж кирпичного дома, Кальб постучал в дверь условным стуком. Им открыл сам хозяин — моложавый мужчина, на вид лет тридцати пяти, в коричневом сюртуке поверх белого жилета. «Маркиз де Лафайет — мистер Сайлас Дин», — представил их друг другу немец.

Жильбер ещё не выучил английский язык, хотя уже приобрёл кое-какие книги и грамматику, а Дин мог выговорить по-французски только самые необходимые фразы, поэтому Кальб выступал в роли переводчика. Американец знал о цели прихода своих гостей и ожидал увидеть очередных авантюристов, краснобаев и прохиндеев, явившихся к нему за рекомендательными письмами и офицерскими патентами. Однако разговор с молодым маркизом его приятно удивил. Ни словом не обмолвившись о желаемом вознаграждении за свои услуги и не расписывая своих достоинств — истинных или мнимых, — Лафайет сказал, что представляет группу французских дворян, решивших, как и он, встать в ряды конфедератов с оружием в руках ради любви к свободе. У него есть рекомендации. Возможно, господину Дину знакомо имя маршала де Бройля, князя де Пуа или маршала де Муши. Бригадир де Кальб вставил от себя, что тоже готов поручиться за капитана де Лафайета.

Чтобы дать себе время подумать, Дин предложил гостям сесть и осведомился, не желают ли они чего-нибудь выпить. Лафайет отказался от угощения: он пришёл сюда не для светской беседы. Уставившись на свои руки, соединенные кончиками пальцев, Дин заговорил о неудачах Конти-ментальной армии. Нью-Йорк пришлось сдать англичанам, судьба кампании висит на волоске, у американцев нет оружия и опыта, а к берегам колоний одна за другой идут флотилии военных кораблей с хорошо обученными солдатами и немецкими наёмниками… Французским добровольцам не стоит рассчитывать на скорые победы, славу и почёт… Он посмотрел на Лафайета и встретил прямой взгляд прозрачных голубых глаз.

— До сих пор я доказывал вам своё рвение на словах, теперь же хочу доказать его делом, — сказал маркиз. — Я покупаю судно, на котором наши офицеры отправятся в Америку; оно будет оснащено за мой счёт. Нас будет пятнадцать человек, вместе со мной. Многие из нас ещё молоды, но этот недостаток со временем пройдёт. Верьте мне, я хочу разделить вашу судьбу в опасности.

Этот юноша излучал уверенность в себе и был совершенно искренен. Маркиз де Лафайет… Он, кажется, женат на дочери герцога д’Айена, который вхож к королю, и состоит в родстве со многими знатными фамилиями. Пожалуй, он может быть полезен. Да, им необходимо встретиться ещё раз, чтобы всё как следует обсудить. Прощаясь, Жильбер с чувством пожал руку борцу за свободу.

* * *

— Я знаю, кто вы; мне надо с вами потолковать.

Человек говорил по-английски с шотландским акцентом. Дин заметил его возле самого дома, хотел дойти до стоянки фиакров, чтобы оторваться от «хвоста», но не успел. Незнакомец ухватил его за рукав. Прохожие оборачивались; некоторые останавливались неподалёку, предвкушая ссору или драку. Только не скандал! Скрипнув зубами, Дин велел незнакомцу следовать за собой и увлёк его на улицу Спасителя.

Толкнув калитку, он вошёл в лавку торговца картинами, сделал условный знак хозяину, и тот, услав слугу за каким-то делом, провёл их в дальнюю комнату. Дин заметил, что его спутник разглядывает на ходу картины и на мгновение задержался перед полотном на античный сюжет. Но они сюда пришли совсем не за этим. Хозяин раскрыл створки большого резного шкафа; Дин, пригнувшись, шагнул внутрь. Через пару секунд он выбрался наружу из такого же шкафа, стоявшего в соседнем доме. Это было знаменитое на весь Париж заведение мадам Гурдан по прозвищу «Графиня».