Любовь литовской княжны

– Ты был прав, мое возлюбленное чадо, – признал Киприан, неспешно ступая по коридору, ярко освещенному из направленного на юг окна в конце коридора. – Мы напрасно потратили время. Князь Витовт тоже предал истинную веру и перебежал к схизматикам. Три месяца тому назад он перекрестился в проклятое папство! И он, и они, и все! Все здешние князья и бояре вслед за своим королем отказываются от христианства!

Митрополит сжал кулак и коротко им взмахнул. Тяжело вздохнул:

– Я его и так, и этак убеждал. И словом Божьим, и спасением души, и единением сторонников истиной веры, и на совесть давил… Ничего! Как в стену каменную уперся. Коли великий князь литовский в папскую ересь окрестился, то и вся знать с ним вместе веру свою меняет, от князей и до последних сотников! Видно, ничего уж тут не поделаешь, пропала Литва. Придется отъезжать с пустыми руками. Вся надежда токмо на Москву и остается.

– Ты теряешь Белую Русь, святитель. Половину своей епархии, – сделал вывод княжич. – Неужели ты сдашься так просто?

– О чем ты, Василий Дмитриевич? – недоуменно остановился святитель.

– Ты услышал неприятное известие и сразу убегаешь? – укорил митрополита паренек. – Попробуй убедить Витовта отказаться от ереси и вернуться в лоно матери-церкви! Создать единство среди православного боярства! Он ведь здешнему королю родственник?

– Брат двоюродный, – вспомнил Киприан. – До трона Витовту далеко, даже и мечтать нечего. Но по рождению, однако, родственник.

– А ты пообещай ему трон! Пообещай земли хоть какие-то воедино объединить, православными их объявить и его там на великое княжение благословить, – с ходу нашел возможный путь для переговоров наследник московского престола. – Что же ты, митрополит, так легко от паствы отрекаешься? Во имя веры истинной бороться до последних сил надобно!

– Но ведь ты… – с интересом склонил голову набок святитель. – Ты ведь так спешишь домой!

– Ради истинной веры можно пожертвовать несколькими днями пути, – пожал плечами наследник московского престола. – Я не был дома почти пять лет. Что изменится от задержки еще на неделю или другую? Ты ведь сможешь убедить Витовта, если дать тебе еще несколько дней для его убеждения?

– Ты произнес сие с такой искренней надеждой, чадо, – размашисто перекрестился митрополит, – что мне просто стыдно опускать руки. Дай мне хотя бы три дня, Василий, и я попробую воззвать к его совести.

– Хорошо, отче, – кивнул паренек. – Спасай, как можешь, Витовтову грешную душу. Три-четыре дня мы вполне можем подождать.

Расставшись со святителем, Василий снова прогулялся по острову, с большим интересом обнаружив в зарослях камыша целых три причала, возле которых стояли лодки самого разного размера и отделки – от вместительных ушкуев на три десятка человек, с трюмами на носу и на корме и с резными носовыми фигурами в виде оскаленной медвежьей головы, со стругаными сиденьями и резным лакированным ограждением вокруг кормы,и до простеньких долбленок, замусоренных обрывками веревок и чешуей и пахнущих рыбой. Все суденышки прятались в заводях, невидимые снаружи – вестимо, чтобы стать неожиданностью для врага в случае осады.

Однако Софья возле берега больше уже не появлялась – и через пару часов паренек ушел в свои покои.

Княжна не вышла к ужину.

И не появилась за завтраком.

Василий забеспокоился – но спрашивать о ней отца не рискнул и попытался найти сам. Сперва прогулялся по замку, заглянув во все коридоры, затем поднялся на идущую вдоль края крыши боевую галерею, залитую ослепительным утренним светом…

Сверху остров оказался как на ладони, позволяя разглядеть самые потаенные уголки и даже высмотреть спрятавшихся от людских глаз девиц… И потому вскоре паренек прошел по одному из причалов, остановился возле борта ушкуя, громко напомнил:

– Кое-кто обещал мне показать озеро, прекрасная княжна!

Софья резко вскинула голову, ее лицо посветлело, на губах появилась улыбка.

– А кое-кто собирался сегодня с рассветом уехать, – расправила она юбку на коленях.

Девочка сидела на укрытой ногайским ковром корме, одетая в легкую льняную сорочку и полотняный сарафан со скромной вышивкой синим и красным катурлином[17] у ворота и на груди, а волосы ее укрывал такой же скромный льняной платок с набивным рисунком с бутонами пионов и синими лепестками неведомых растений.

– Ты не выходила к столу, княжна. Я встревожился.

– Зачем лишние встречи? Ты ведь все равно на рассвете уезжал, – опустила взгляд себе на ноги девочка.

– Например, чтобы увидеться! – пожал плечами Василий.

– Ты ведь все равно уезжал…

– Я не понимаю, – усмехнулся паренек. – Ты меня выгоняешь?

– Мне не хотелось с тобой прощаться. – Софья подняла на него взгляд. Девичьи глаза были отчего-то влажными. – Поэтому я просто подождала твоего отъезда здесь.

– Какое совпадение! Мне тоже не хочется с тобой прощаться. И я тоже здесь именно поэтому.

– Коли так, давай не прощаться вместе… – Княжна сглотнула, улыбнулась и чуть сдвинулась в сторону, коснулась ладонью сиденья рядом с собой.