Любовь моя

– Ты еще вспомни юность, время, наполненное звездными фантазиями… Чем дальше от жизни, тем ближе к вечным понятиям, к таким как порядочность, доброта… Знаешь, люди, достигшие моральных высот, часто бывают примитивными, – усмехнулась Инна.

– …Я предпочитаю, чтобы писали о жизненных ситуациях с юмором. Людская несостоятельность и глупость – источники развлечения. И о серьезных проблемах надо уметь говорить как бы шутя, чтобы не «убивать» людей. Мне ближе аллюзийно-комедийный, ироничный жанр Вольтера. А еще мне кажется, не надо расшифровывать юмор. Кому дано – сами поймут, а остальные обойдутся.

Если бы Лена не знала, кто произнес последние слова, она все равно догадалась бы, что они принадлежат Инне.

– А мне Бальмонт роднее, – сказала Жанна.

– Бунин о нем писал: «Не сказал ни одного словечка в простоте. Помпезен». «Напыщен», – добавила бы я от себя. – Это Аня произнесла.

– И тем в юности был мне мил. Прекрасный век! Главное: ни пошлости, ни отсутствия вкуса. Но многие поэты уже были поражены болезнью обезбоженности. А наша сила и радость в вере, в Боге. Достоевский утверждал, что душой человека владеют мистические силы и предупреждал…

Инна перебила Жанну:

– Я о другом. Именно из недр той литературной эпохи вырастала наша нынешняя поэзия.

– Как Достоевский из Гоголя? Я бы не стала проводить параллели, но есть бесспорные вещи. Главное, что в них, а значит и в нас сохранился ген национальной культуры.

– Ну да, у нас литература правит историей, – привычной противоречащей всему иронией отреагировала Инна на Анино заявление.

– Ну, если только с твоей подачи, – дернула плечом Жанна.

– Для меня важнейшим показателем отношения к своей стране, любви к Родине является стремление молодежи больше знать и больше делать полезного, – заявила Аня.

Жанна не приняла замечания Ани о преемственности литературных эпох, потому что вспомнила неблизких ей поэтов-авангардистов двадцатых годов, но спорить не рискнула. Для этого требовалось обладать достаточно полной информацией о предмете.

– …Непонятые, отодвинутые и забытые писатели на новом витке развития литературы могут быть приподняты и зачислены в классики, – сказала Аня.

– Случается такое, – кивнула Инна.

– Мне нравится интересный прием использования писателями снов персонажей. Через своеобразные сюрреалистические подходы легче рассказывать о непредсказуемой и подчас жестокой действительности, – сказала Жанна.

– Со школьной поры Чернышевский из головы не выветрился? Осиновым колом в сердце застрял? Девушка, ты часом не обмишулилась? Ты еще эпистолярный жанр возроди, – насмешливо откликнулась Инна.

– Он без нас всплыл в интернете. Время потребовало, – мгновенно отреагировала на выпад Аня. – Вся литература ушла в интернет. Скачивай все, что душе угодно и читай.

– Это обнадеживает, – думая о чем-то своем, пробурчала Инна.

Чтобы не разжигать спор, Аня миролюбиво заговорила о более ей близком и понятном.

– Что трогает бывшего детдомовца? Не умозрительные, а личные искрение переживания. Да, Рита резка в своих высказываниях, но она молодец уже потому, что рискнула обо всем впрямую написать. Место истинного писателя среди униженных и оскорбленных. Оставим мужчинам решать глобальные мировые задачи, а женщины пусть занимаются не менее важными вопросами семьи. Каждому свое. Семья – широкое, достойное поле деятельности.

– Без мужчин решать проблемы семьи? Они и есть первейшая причина ее бед! – возмутилась Инна. – Нет, вы посмотрите на нее! И она загоняет женщин на кухню. Ты за поражение нас в правах? Вот так ты поняла Риту?!

– Это ты не так меня поняла. Я не то хотела сказать… – попыталась оправдаться Аня.

– Эх! Из века в век одно и то же: мужчины, женщины! Ремейки нужны, чтобы «слово залежалое отряхнуть от пыли и плесени»? Рита всю Россию хочет наставить на путь истинный? Желает, как Орфей, научить человечество человеческому? А может, вкрадчиво плетет общеизвестное: мол, у женщин обычно скорее срабатывает логика житейских неурядиц и она заслоняет им всё другое… Наверное, некоторым мужчинам полезно почитать, что о них думают женщины. Пусть как в зеркале увидят свое отражение. (Можно подумать, что в семейных ссорах они мало слышат «комплиментов» в свой адрес!) И тогда выразительные бытовые детали начнут звучать как метафоры и наконец-то затронут их сердца! Ну и все такое прочее… Да? – спросила Инна.

– А без мужчин так не зазвучат? Одно глумление у тебя на уме. Только оно тебе и под стать. Ахинею несешь. Всё перевернула с ног на голову. – Аня сердито оглянулась на Инну через плечо. Но та всем своим видом показала полное безразличие к ее замечанию.

«Нашла с кем связываться», – попеняла себе Аня.

– Получается, что с признанием Рите просто крупно повезло. Тоже мне теорема Вейерштрасса! Задачка с двумя неизвестными: муж и жена – одна сатана. Драматургия семейной жизни! – в своей привычной, ироничной манере продолжила нападки Инна.

«И в чем же Рите повезло? Только что хвалила ее, а теперь поносит. Почему? У нее семь пятниц на неделе?» – не поняла Аня Инну и сказала с обидой: