Любовь моя

– Раз ты спрашиваешь, значит, тебя Ритины книги трогают. Или ты споришь, не удосужившись вчитаться? Тогда вспомни Данте. Никто не упрекнет его в приверженности к страданиям и жестокости, хотя изображенные им события ада поражают ужасом, красотой и эстетикой. У него даже сама структура текста – аналог готического собора, устремленного ввысь. Там все просчитано с математической точностью. (Вот и Жанна проявила себя хотя бы на прошлом материале.) Его «Божественная комедия» – это беспощадная поэма о Боге и вере, о ненависти и возмездии. Автор учит отвращению к греху, утверждает, что злой должен страдать, виновный обязан пройти путь очищения, стать самим собой, но не злорадствовать.

– Умным людям всё это известно, а глупым – неинтересно, – фыркнула Инна.

– По мнению Данте, самый тяжкий грех – богоотступничество.

– А я поняла, что предательство. Данте нашел Иуду в последнем круге ада, – не согласилась с Жанной Аня. – Объясни, за что твой Бог наказывает и без того несчастных самоубийц? Разве они заслуживают ада? Им и на земле жилось невыносимо тяжело. В аду их истязали гарпии. Проклятые, они были обречены на вечные страдания!

– За то, что они попирали свободную волю, которой Он их наделил.

– Так они и выбрали…

– Они должны были сопротивляться искушению убить себя, раз Бог назначил им жить.

– Получается, за непослушание? А разве меньшие грехи похоть, гордыня, алчность?

– Ой, не знаю, – растерялась Жанна. – В смятенном состоянии духа Данте исследовал грехи человеческие во всех их проявлениях. Ужасающие подробности увиденного овладевали его умом и сердцем. Его волновала судьба человечества и своя собственная. «Чем больше грех, тем больше возмездие», – понимал он. Фурии мучили еретиков, чтобы те раскаялись. Они проходили очищение огнем за сомнения в христианских догмах. Гневливые в аду грызли и рвали друг друга. А любовники крутились в вечном вихре разрушительной силы как в центрифуге. Их любовь превращалась в пламя ада. Ужас!

– А прекрасная Беатриче, его муза, для Данте была символом благочестия и спасения, – подсказала Аня. А Вергилий…

Разговор между подругами тек естественно, гармонично, но невозможно было понять, в какое русло он направится в следующий момент.

– Данте искал корень мирового зла, его источник, в человеке, призывал перерасти в себе греховное, очиститься и жить без гнева и страха. Он встретил в обители величайшего зла сатану, князя тьмы Люцифера, изгнанного в ад за неподчинение Богу и пожирающего там самых подлых проклятых. В противовес божественному теплу он излучал жутчайший холод. Но более устрашающим в дьяволе было отсутствие интеллекта! Вот это меня поразило, – сказала Аня.

– Во многих культурах грешники горят в кострах возмездий, а Данте более изощренно нафантазировал! Мы любим острые ощущения, потому и читаем Данте, хотя не религиозны и сомневаемся в бытии после смерти. Можно подумать, что мы другого мнения о грехах. А сам-то автор тот еще был ходок, потому и не относил прелюбодеяние к числу особенно наказуемым грехам, – язвительно заметила Инна. – Но как он был божественно ироничен, когда топил в дерьме своих врагов!

– А Беатриче просила у Бога помощи в любви, – подсказала Жанна.

– А что еще может просить женщина? Остальное в ее власти. Все сумеет, все преодолеет, – серьезно отреагировала Аня.

– Рита тоже, как Данте словно бы с натуры пишет, а на самом деле фантазирует. И тоже с учетом своего жизненного опыта? – не удержалась от презрительной реплики Инна.

– Спорь со мной, но попусту не перебивай, – рассердилась Аня.

– Инна, тормози, – тихо попросила Лена. – Иногда мне проще решить самую трудную задачу или доказать сложнейшую теорему, чем понять ход твоих мыслей.

– Данте – как и коммунисты – хотел привести человечество к счастью, выступал за свободу и справедливость, размышлял, как должно быть устроено человеческое общежитие, ратовал за создание единой мировой духовной монархии, объединенной одной религией, – напомнила Аня. – Кстати, насчет религии. Если есть Бог, то Он один над всем Мирозданием – ведь все в мире подчинено единым законам, – почему же люди не понимают такой простой мысли? Бесятся, воюют за «своего» Бога. Каждая религия себя во главу ставит. История религий – история конфликтов, противоречий и подтасовки фактов.

– Представляю, какой хаос творился бы в мире, если бы каждый из Богов, придуманных людьми, стал дергать за свои «веревочки»! – рассмеялась Инна. – А мне импонирует, что Данте отказывал Папе в земной власти. Считал, что земной владыка должен быть независимым от церкви. Пусть монарх отвечает за свое, Папа – за своё. Мол, спасение души – религиозная доктрина. Он предложил такую схему: монарх, плюс Папа, плюс пророк – представитель народа. Данте себя пророком видел, считал себя избранным. Утверждал, что все эти три ипостаси друг друга не замещают. И чего это трио могло бы натворить?.. У меня дурные ассоциации…

– Не надо, – попросила Лена.