Любовь-морковь… и точка

— Да… А мама моя, Галина Николаевна, живет далеко, в городе, в котором я родилась.

— А где ваш город?

— Ты можешь говорить мне «ты», — разрешила Надежда. — Я с мамой живу в Санкт-Петербурге, но на разных квартирах. У мамы…

— Сердитый характер? — догадалась Алиса.

— Да, наверное, это так. Но она моя мама, и я люблю ее, какой бы она ни была. А здесь я квартиру снимаю.

— Я тоже свою люблю! — заулыбалась Алиса. — А ты хорошая!

— Спасибо, ты тоже.

— Давай дружить? Ты, я и Лучик!

— А у тебя нет подружек… твоего возраста?

— Нет… — опустила голову Алиса. — Мама не разрешает. Я от них плохого наберусь, но вы… ты мне тоже подходишь.

— Спасибо, конечно… — Надежда погладила малышку по волосам.

Алиса прильнула к ней, сердце Надежды сжалось.

— Алиса, я хочу тебе сразу же сказать, ты не должна привязываться сильно ко мне и… Лучику. Дело в том, что я здесь ненадолго, я уеду через шесть месяцев.

— Навсегда? — ахнула Алиса.

— Зависит от моей работы. Возможно, когда-нибудь еще попаду сюда, может быть, нет.

— У тебя плохая работа, — насупилась девочка.

— Да? Не знаю, меня всё устраивает. Поэтому, если ты хочешь Лучика, то бери его сейчас. Иначе я его увезу.

Алиса обхватила ее маленькими руками.

— Мне будет больно расставаться с Лучиком, но ты хорошая, и я тебе его подарила. Я же его принесла, чтобы ты не была одна. И мне теперь тепло.

— Тепло, милая?

— Да! Ведь ты больше не говоришь, что отдашь его, — ответила Алиса. — Если бы я…

Но дальше Надежда не дослушала, так как снова прозвучал требовательный дверной звонок. Она встала и молча открыла дверь.

На пороге возникли две женщины. Одна немолодая, просто одетая, взволнованная. А вторая — кинодива. В худшем исполнении. Высокая, худая, с темными и длинными волосами, Лицо красотки явно было знакомо со всеми ухищрениями современной косметологии, и главное, что ее выдавало — это губы уточкой, как у кряквы, и широченные брови, как у Брежнева. Одна из миллиона дурёх, которые не понимают, что такое настоящая красота, а делают из себя жутковатые копии похожих друг на друга кикимор. Верный признак, что у дамочки со вкусом не всё в порядке. Взглядом она хотела Надежду испепелить.

— Мама, мама, смотри какой котик! Его Лучик зовут! — выглянула из-за Надежды Алиса, протягивая к матери котенка.

— О боже! Алиса, немедленно брось эту… эту крысу! Как ты посмела уйти к незнакомой женщине? Одна, в чужую квартиру? Без спроса? А тебя, — повернулась она к своей спутнице, — я лишу месячного оклада! Плохо следишь за ребенком!

Алиса заплакала. Надежда взяла у нее котенка.

Мать схватила Алису за руку и потащила к лифту.

— Извините… — прошептала няня и кинулась вслед за хозяйкой.

Плач Алисы еще долго стоял в ушах Надежды. Она пошла на кухню и машинально налила себе уже остывшего чаю.

— Кошмар какой. Вот коза драная! И кто только ей дал право так говорить со мной? Довела ребенка до слез, — шипела она, пытаясь успокоиться. — А я ведь предполагала, что так и будет! Сходятся, расходятся, за ребенком не следят, а виновата я!

Посмотрев на часы, она вздрогнула, наскоро причесалась, оделась, схватила сумочку и телефон и побежала на работу.

День пролетел, как сон пустой. Работа, работа и еще раз работа. Разбитая и без сил Надежда вернулась домой и рухнула на диван, вытянув усталые ноги. Но не прошло и десяти минут, как ее снова потревожили. Надежда открыла дверь. И сразу увидела огромный букет.

Пётр Олегович протянул ей розы.

— Прошу извинить меня за непрошеный визит.

Надя устало улыбнулась.

— Ну что вы… Проходите, пожалуйста.

Тяжело опираясь на костыли, сосед вошел в комнату и опустился в кресло.

— Я пришел попросить прощения. За дочку и за жену. За бывшую жену, — поправился он. Мне всё Алискина няня, Нина Петровна, рассказала. К вам приходила моя жена, вела себя по отношению к вам по-хамски. Больше этого не повторится, я вам обещаю. Алиса может приходить к Лучику?

— Теперь я понимаю, в кого дочка, — усмехнулась Надежда. Она налила в вазу воду и поставила цветы. — Конечно, я разрешу малышке всё что угодно, но вы уж там договоритесь с вашей женой…

— С бывшей женой.

— С мамой Алисы, — улыбнулась Надежда.

— Мы всё решим.

Возникла небольшая пауза.

— Может быть, вина? — предложила Надежда. — Французского?

Пётр Олегович тяжело поднялся и взял костыли.

— Нет, спасибо. Я пойду.

Надежда заметила, что он двигается, как ей показалось, уже более уверенно.

— Простите, Пётр Олегович, — сказала она. — Мне кажется или действительно у вас с ногами произошло улучшение?

— Вы заметили? — улыбнулся он. — Да, мои тренировки дают плоды. Я ведь каждый день на тренажерах. Скажите, Надя, а вы в Калининграде впервые?

— Когда-то в детстве была… Можно сказать, что впервые.

— Тогда я приглашаю вас на экскурсию. Дайте мне шанс оставить о нас с дочкой хорошие воспоминания.

Надя улыбнулась и кивнула.

— Договорились. В это воскресенье я свободна.