Любовь-морковь и третий лишний

– Было дело, назюзюкивалась по полной программе, но потом закодировалась и вот уже три года ни-ни.

Почки я посадила в свое время, поэтому и опухаю.

Уж не знаю, правду ли сказала она, но у официанта Эвелина попросила борщ, котлеты и сладкий кофе, о водке речи не шло. А еще мне показалось, что она сильно проголодалась, потому что малопривлекательное по запаху первое мгновенно исчезло в ее желудке, туда же с неменьшей скоростью отправились и котлеты.

– Бабки гони, – велела Эвелина, пододвигая к себе кофе.

– Сначала стулья, потом деньги.

Женщина с шумом отхлебнула из чашки.

– Залог внеси.

Я выложила пятьсот рублей.

– Издеваешься, да? – нахмурилась бабенка.

– Нет, просто я пока ничего не услышала, кроме чавканья, – весьма сердито ответила я, – надеюсь, ты не принимаешь меня за дуру, которая накормит, напоит, даст кучу ассигнаций, и все? Где захватывающий рассказ и эксклюзивная информация для моей газеты?

– Будет тебе дудка, будет и свисток, – возвестила Эвелина, – ну слушай.

* * *

Рассказ пьянчужки не показался мне особо оригинальным. Жила-была семья: Антонина и Григорий.

Все вроде у них было ничего, Григорий преподавал в училище историю, а Тонечка была певицей. Только не подумайте, что она блистала на подмостках Большого театра, нет, она развлекала народ пением в ресторане, занималась совершенно непочетным и несерьезным, на взгляд советского человека, делом. Ну кто, скажите, ходит по кабакам? Ясное дело, одни тунеядцы, а Тоня им поет.

Григорий стеснялся профессии жены, всем соседям он бойко врал, что Антонина актриса, выступает в театре, оттого и заявляется частенько домой под утро.

Но кумушки не верили ему, это что же за представления такие, если Тонька в семь часов в родной подъезд входит? Народ на работу вылетает, а эта на каблучищах шкандыбает, вином от нее несет, табаком, да еще на такси прикатывает. Ясное дело, гуляет баба, а Гришка то ли не замечает, то ли смирился с ситуацией.

Кстати, муж частенько устраивал жене скандалы и сцены ревности, но, когда Тоня в слезах восклицала:

«Хорошо, завтра же подаю заявление о разводе, лучше полы мыть, чем твой крик терпеть», – он мгновенно шел на попятную.

Жена, заподозренная в неверности, приносила денег на порядок больше, чем муж, финансовое благополучие семьи напрямую зависело от Антонины, и Григорию приходилось прикусывать язык.

У пары были дети: Валентина получила имя в честь покойной матери Григория, Антонина была им страшно недовольна, оно казалось ей простецким, и жена даже поругалась с супругом, но тот стоял на своем.

Вторая дочь была Эвелина, которую мать назвала по своему вкусу.

Сначала семья жила в коммуналке, но потом, когда Эве исполнилось чуть больше двух лет, перебралась в собственные хоромы, вроде радость, но именно после переезда на новую жилплощадь начались неприятности.

Большой двор был полон кумушек, для которых основной смысл существования состоял в обсуждении чужой жизни. Бабы сидели на лавочках и чесали языками.

Летом, когда Эвелину няня вывела во двор без шапочки, весь местный конгломерат болтуний заахал и заохал. Валентина походила на родителей: голубоглазая блондиночка, а вот ее сестричка уродилась не в мать, не в отца, а в проезжего молодца.

Эвелине еще не исполнилось и трех лет, но иссиня-черные кудри, смуглая кожа и большие карие глаза делали ребенка похожим на цыганенка.

– Не от Гришки девка, – заметила главная кумушка.

– Ой, верно, – подхватили остальные.

Новость обсасывали долго, а потом одна из бабулек, повстречав Григория, сладко заворковала:

– Дочушки у тебя красавицы!

– Верно, – кивнул отец.

– В кого же Эвелина черноглазая? – не успокаивалась бабка.

– Такая уродилась!

– Жену твою мы хорошо знаем, – закаркала старуха, – хоть и недавно вы к нам переехали. Вы русопятые все, светлые, откель Эвелина взялась?

Григорий замер с открытым ртом, бабка поняла, что простая мысль о невозможности появления в семье блондинов девочки-брюнетки до сих пор не приходила в голову отцу, и радостно заверещала:

– Мабуть, испанцы у вас в роду?

– Нет.

– Негры, не дай бог?

– Нет.

– Али цыгане?

– Русские мы до последнего колена, – процедил Григорий, – прапрадед из Рязани прибыл, откуда там африканцам взяться?

– Вот и я сомневаюсь, – ехидно подытожила старуха, – с какой радости Эвелина головешкой у вас получилась? Никак помог кто? Тоню твою часто один и тот же водитель на такси привозит, кудрявенький, на ворону похож.

Григорий грязно выругался и ушел.

Глава 13

На следующий день Антонина вышла во двор, пряча лицо в платок, такси ее не ждало, женщина метнулась к метро. Всем сразу стало понятно, Гришка отметелил неверную супругу.

– И правильно поступил, – закивали бабки, – живи как все, как мы, работай и щи вари, не гуляй, не куролесничай.