Любовь.mp3

Наверху, на полуразрушенной крыше, луна свила седое гнездо. Если хорошенько прислушаться, можно было уловить, как луна нежно вздыхает, высиживая завтрашний день. Ален, машинально встряхнув густою копной, зацепилась локоном за лунный луч. Встала на носочки, чтобы освободиться, — и звонко расхохоталась. Кондрат, поймав ее счастливый взгляд, различимый даже в вечернем полумраке, хотел сказать ей что-нибудь резкое и обидное, но вместо этого недоуменно уставился на Палермо. Тот без остановки, будто накурившийся дури кролик, уминал подряд уже третью пачку сухариков с салом и чесноком. При этом не сделав ни одного глотка пива. Словно парень над чем-то крепко задумался, готовился к чему-то… Эрос высунул голову в узкое, подобно бойнице, окно: сначала бросил взгляд вниз, к подножию Башни — ох и высоко! — затем перекинул взор за развалины, пронесся над черным пустырем в сторону освещенной трассы, попытался достать ее, зацепиться — безуспешно. Эрос тоже нервничал, готовился к худшему.

Наконец Гапон дал волю своим чувствам. Он кричал!.. Правда, начал как-то странно — не с начала. Будто продолжил вслух давно начатый в уме монолог:

— Мы так никогда не узнаем, у кого снят фильтр. Гемов развелось что тартанов.

— Тартанов? Ха, прикольно, — хохотнув с напускной веселостью, прокомментировал реплику приятеля Эрос. И тут же пожалел — Гапон взвился как ужаленный.

— Что прикольно?! Что через три дня девять дней после смерти Савла?! Кто-нибудь из вас был на его похоронах, а?!

— Так никто ж не объявлял, — равнодушно пожал плечами Палермо; к этому моменту он дожевал последний соленый сухарик.

— Объявлял?!! — Кондрат еще круче вскипел. — Это что тебе, школьное собрание?! Короче, пацаны, зарубите себе на носу: если мы ничего не предпримем, не уничтожим заразу, которая блуждает по Сети, прикол примет размах эпидемии. Если не сегодня, то завтра наверняка!

— Кондрат, чего ты орешь, как ненормальный? Достал уже! — не выдержала первой Ален. — Спокойно не можешь рассказать, чтоб всем было понятно?

Гапон, не ожидавший скорого отпора именно со стороны Ален, неожиданно стих. Вздохнув, вынул из пачки сигарету, закурил. Пальцы слушались с трудом.

— Кто-то из юзеров снял фильтр с комгема. В результате в Гемоглобов попал чужой файл. Не исключено, что этот файл угодил в кровь Савла. Первому… А значит, нас ждет та же участь.

— Ну, это всего лишь предположение, — не согласился Палермо. — Мало ли причин, по которым мог окочуриться Савл. Может, он иглу забыл простерилизовать.

— Кстати, насчет предположения, — подхватил Эрос, возбуждение в нем все росло. — Наличие чужого файла — всего лишь твоя версия, не более того, или… Ты был там, Кондрат?

— Да, — глухим голосом подтвердил Гапон. — Я был у него на хате… И обнаружил тот дерьмовый файл…

— Так что же это за файл?! — не выдержав душевного напряжения, почти фальцетом вскрикнул Эрос.

— Я потом скажу… Не сейчас… Сейчас… А ну-ка быстро: кто из вас снял фильтр?!

За считанные секунды Кондрат расстрелял друзей, точно каратель времен последней мировой войны, — продырявил им души черными «вальтерами» своих очей. Эрос тупо таращился на него, будто и в самом деле напоролся на пулю; Ален скорчила презрительную улыбку; Палермо, сделав вид, что это его не касается, попытался найти в пустом пакете сухарик. Самый последний в жизни сухарик.

— Ну да, попробуй-ка еще его снять, — вдруг качнувшись назад, буркнул Эрос. — Можно ведь повредить вход в Гемоглобов.

— Можно. Но кто-то же снял… Ален, у тебя что?

— Што «што»? — будто не понимая, о чем ее спрашивают, неохотно переспросила девушка. Она наконец выпутала из волос лунный луч — выпустила его в черную свободу, точно ночную птицу. Освободившись от страха, Ален перестала улыбаться.

— Не што, а что! — разозлился вновь Гапон. — Я пытаю: у тэбэ фильтр е?

— Не-а.

— Шо? Шо-о?!

Казалось, крик, подобно снаряду, застрял в дуле-горле; сейчас крик остынет, превратится в стальную болванку, и тогда его никакими клещами из горла не выдерешь — и тогда Гапон онемеет навеки…

Хрипя, Кондрат в безотчетном порыве протянул руки к Ален — может, в горло ее хотел вцепиться… Но внезапно встретился взглядом с Палермо — тот тут же потупился.

— Па… Па… Па-лер… — дар речи с трудом возвращался к Кондрату. — Палермо, ты знал об этом? Ты ж в ответе… По роже вижу, знал! Скотина!! Чем же она тебя взяла, сволочь?! Чем взяла, отвечай?!.. Или дала… взамен. А, Палермо?

— Дала… — не поднимая бритой головы, прошептал Палермо.

— Как же, даст она те… — в первый момент, похоже, не переварив сказанного Палермо, по инерции проскочив мимо его невнятного признания, Кондрат снисходительно улыбнулся… И снова потерял дар речи. Беспомощно лупая глазами, не смея закрыть рот, словно хватил острого или жутко горячего, уставился на Эроса. Будто это он, а не Палермо, признался сейчас в отвратительной сделке. В такой соблазнительной сделке…