Любовь на Бродвее

- Ушел целый мир, - сказал Майер на ступеньках церкви после службы. Мой мир. Почти все умерли, и я остался один. Кажется, мне тоже пора. Куда бы они ни ушли, там, наверное, лучше, чем в этом мире, где здоровые дети умирают по неизвестным причинам, а моя дочь погибает в тридцать лет в каком-то месте, о котором я никогда не слышал.

Карен не знала, что сказать ему. В ее профессиональном лексиконе не было подходящих фраз, чтобы смягчить его горе. Больше всего ей хотелось сказать, что она восхищается его мужеством, его силой воли, но она не нашла нужных слов, чтобы выразить это.

Она подумала: знал ли Майер об отношениях между Джаффи и Полом в последнее время? Пол явно избегал отца Джаффи и даже не смотрел на него. Но Майер подошел к Полу и протянул ему руку. Он был, несомненно, вежлив со своим зятем, потому что вряд ли подозревал, что Пол водил дружбу с гангстерами, которые угрожали Джаффи, и не будь их, она развелась бы с ним и, возможно, не поехала бы в Швейцарию.

Карен не могла оставаться доброжелательной. Каждый раз, глядя на Пола, она злилась, причем в большей степени на себя. Если бы не произошло того, что случилось однажды днем в постели Джаффи, она могла бы оплакивать свою подругу, не чувствуя вины, которая легла на плечи непосильной ношей вдобавок к тяжелой утрате.

- Держись, - сказал ей Мэтт, улучив момент, когда они оказались рядом. - Джаффи сказала бы то же самое. - Бодрые слова, но выглядел он ужасно.

Наконец церемония закончилась. Толпа рассеялась, репортеры и фотографы собрали оборудование и прекратили задавать бесконечные вопросы присутствующим.

Теперь они могли благопристойно удалиться и отправиться по домам.

У Карен не было дома, куда она могла бы пойти, она сняла номер в отеле "Тафт" на углу Пятьдесят первой улицы и Семидесятой авеню, где также остановились ее мать и Майер. Теперь Пол Дьюмонт остался один в пентхаусе.

Два дня спустя с западного побережья приехал Фрэнк Карлуччи.

- Сожалею, что не смог присутствовать на службе, - сказал он. - Надо было закончить дела в Лос-Анджелесе. Я решил некоторое время пожить в Нью-Йорке. - Он приподнял ее подбородок и подставил лицо свету. - Ты выглядишь очень измученной.

- Не столько физически, - сказала она, - сколько эмоционально. Я выжата словно лимон. Но не волнуйся, я не испытываю искушения найти где-нибудь игральный автомат.

- Знаю. Ты никогда не сделаешь этого. Послушай, насчет Джаффи. Они уверены, что она не уцелела? Я знаю это место. Там полно городков и деревень, отрезанных от всего мира. Она могла...

Карен покачала головой:

- Тщетная надежда. Нет смысла обманывать себя.

Они нашли тело.

***

Во вторник, шестнадцатого октября, в почтовый ящик на двери в доме Майера Кейна на Уолнат-стрит в Ньютоне опустили небольшую посылку, завернутую в коричневую бумагу. Майер не сразу обнаружил ее, так как не спешил брать почту. Он вообще никуда не спешил в этой жизни, которая теперь потеряла для него всякий смысл.

В последние дни Майер мало занимался адвокатской практикой, но у него по-прежнему работала секретарша, которая приходила три раза в неделю. Мисс Кохен давно умерла, ушел еще один близкий человек, и теперь ему печатала письма и разбирала немногочисленные бумаги другая леди, миссис Яблонская. Она пришла в среду днем и забрала почту, накопившуюся в корзине, подвешенной к входной двери изнутри.

- В основном счета, мистер Кейн. Но есть еще небольшая посылка. На ней иностранный штамп. Хотите, я открою?

Майер взглянул на небольшой сверток:

- Нет, я сам. - Однако он не стал сразу вскрывать его, а удалился в свой кабинет и закрыл дверь. Майер помедлил немного, изучая сверток, наконец достал из верхнего ящика стола пилку для ногтей и осторожно, так чтобы не повредить марку, надрезал его.

Внутри находилась картонная коробочка размером в четыре квадратных дюйма. Он открыл ее. В ней лежала смятая газета. Майер так же осторожно развернул ее. На промокательную бумагу, постеленную на столе, выпали две драгоценные вещицы. Одна из них - звезда Давида, инкрустированная жемчугом, другая - золотой крест, украшенный бриллиантами.

Руки Майера дрожали, когда он расправил газету, - дата на ней сохранилась. Хотя в школе французский не очень давался ему, он смог понять, что это было восьмое октября 1957 года. Майер протянул руку к телефону:

- Мэтт, это Майер Кейн. Надеюсь, я не помешал, но сегодня утром я получил по почте странную посылку. А может быть, она пришла вчера, я не всегда беру почту каждый день. Мне показалось, что лучше сообщить об этом тебе, а не Полу. Во время службы он чувствовал себя как-то неловко в моем присутствии. Я получил еврейскую звезду и католический крест. Не думай, что я сошел с ума, но у Джаффи была по крайней мере дюжина таких вещей. Целая коллекция. Ее дедушки постоянно дарили ей такие штуки, когда она была маленькой. Поэтому я подумал: может быть, ты тоже получил нечто подобное?

- Нет, ничего. Мистер Кейн, я знаю, о чем вы думаете. Я тоже хотел бы верить в это, но, к сожалению, слишком мало оснований для таких предположений.