Любовь на карантине (ЛП)

Я думаю, у меня есть один в команде, когда думал, что у меня их пятьдесят.

— Поймаю тебя на флипе, Спаркс.

— Я тебя тоже. Пока.

— Увидимся.

Я нажимаю кнопку "выкл." и смотрю на небо.

Из ниоткуда начинается легкое посыпание. Гребаная погода в Сан— Франциско. Она никогда не может решить, кем хочет быть. Одна минута солнечного и свежего воздуха. На следующий день было сыро и ветрено. Потом снова солнце или пасмурно, но тепло. Я захожу внутрь, делаю себе бутерброд, беру бутылку воды, надеваю серую толстовку с капюшоном и выношу все на балкон. Моросит дождь, но я не хочу пропустить его, если Сэди в конце концов выйдет. Я откидываю капюшон и присаживаюсь на корточки со своим бутербродом, сидя под дождем ради гребаной женщины, которую я знаю уже три дня. Это должно быть воплощением патетики. С другой стороны, у меня нет других планов. Немного воды никому не повредит.

В ожидании я просматриваю спортивные новости в интернете.

К сожалению, даже с вирусом моя история с допингом все еще в заголовках газет.

“Искры разжигают что— то еще”, — гласит заголовок одного журнала рядом с фотографией меня на кровати, которой я не помню.

Большой красный круг увеличивает часть комнаты, чтобы вы могли видеть пару косяков, лежащих в пепельнице. Рядом с зеркалом есть две линии и свернутая долларовая купюра, лежащая на боку. Это действительно выглядит плохо. Единственное, на что я могу надеяться, это то, что медицинские тесты очистят меня. Мне плевать, что кто — то говорит. Я собираюсь попросить Полли опубликовать полный отчет без моего номера социального страхования. Пусть клубный врач поделится результатами на пресс— конференции в прямом эфире.

Бля, да, это отличная идея.

В миллионный раз сегодня я смотрю на пустой балкон Сэди. Теперь я насквозь промок, а время близится к вечеру. Она не придет, и чем больше я хочу, чтобы она пришла, тем меньше вероятность, что она придет. Хорошие вещи не случаются с такими мудаками, как я.

Мои телефон издает звук приходящего сообщения, и я смотрю вниз.

От: Джейк

Кому: Эван

Нет. Сэди горячая и милая, но она затворница. Совершенно не твой тип. Она из тех девушек, которых ты забираешь домой к своей маме. Не разрушай её. Ты разобьешь девушке сердце.

Откинув капюшон толстовки, я позволил дождю лить на мои волосы и лицо.

Не разрушай ее.

Ты разобьешь ей сердце.

Слова впитываются в мою душу так же, как дождь на моем теле. Дождь должен быть очищающим, но это только заставляет меня чувствовать себя еще больше неудачником. Стоя под дождем, чтобы мельком увидеть девушку, которую мне лучше не видеть.

Она заслуживает лучшего.

Стряхивая дождь изо всех сил, я возвращаюсь назад в одинокую квартиру. Приняв душ и переодевшись в сухую одежду, я сажусь на диван и включаю телевизор. Глория подходит, садится мне на колени, впивается когтями в бедра и держится изо всех сил.

Не обращая внимания на боль, я глажу чертову кошку.

* * *

СЭДИ

Аккуратный ряд M&M's лежит вдоль моего рабочего стола, дезинфицирующее средство для рук, бутылка воды и моя коллекция витаминных таблеток.

Витамин В, потому что я отказалась от хлеба — углеводы такие вкусные и злые, — и мне, наверное, нужен витамин С, потому что да. И D, потому что иногда я провожу дни, не видя солнца, как только слова начинают течь рекой.

С точки зрения конфет, желтые цвета на первом месте, потому что это мой наименее любимый цвет. Затем идет коричневый, красный, зеленый, а затем синий. Синий вкуснее всего. Не знаю почему, но они просто делают это. Это наука. Вот как я выполняю свою работу — подкупая себя добавлением сахара в конце каждой страницы.

Поехали…

Он делает это снова, тренируясь на балконе полуголым. Бицепсы напрягаются, когда он сгибает гантель. Тонкий блеск пота блестит на его коже, отражая поздний утренний свет. Его ровный загар придает золотистые оттенки, которых не хватает в этот прохладный осенний день. Просто неоспоримо — этот человек сам по себе живой, дышащий огнем. От него захватывает дух.

Как, черт возьми, я могу даже начать концентрироваться на своих часах “Outlander”, когда это шоу происходит снаружи? Его зовут Эван, и у него тело, созданное для греха. Длинный, худой и смертоносный. Греческие боги позавидовали бы. Высокие скулы, достойные подиума, и губы, просто созданные для поцелуев. Он стискивает челюсть при каждом движении вверх, концентрация на его лице одновременно преднамеренная и всепоглощающая. Я не могу оторвать от него взгляда. Эта одержимость моим новым соседом, несомненно, станет моей гибелью.