Любовь на краешке луны

Канеда промолчала, но в глубине ее синих глаз загорелись шаловливые огоньки, которых брат заметить не мог.

Дом мадам де Гокур, крошечный и несколько запущенный, прятался на узенькой улочке в стороне от модной площади.

Француженка была много моложе своего мужа-посланника. Теперь, едва перевалив за пятьдесят, она могла лишь скорбеть о судьбе, низвергнувшей ее с блистательных высот светской жизни на низменный пятачок, где была обречена на прозябание.

Дочь ее, однако, вышла за англичанина, а младший сын заканчивал образование в Оксфорде, поэтому мадам предпочла находиться возле них в Англии, а не возвратиться на родину.

Клементину де Бантом она знала с самого детства и всегда испытывала к ней нескрываемое сочувствие.

— Какая несправедливость! — говорила она с негодованием. — Неужели твой муж не принадлежит к известному роду? И хотя у него нет денег, ты, ma cherie 7 отдав ему сердце, обратно его уже не заберешь.

— Ты права, — улыбнулась Клементина Лэнг. — Я люблю Джеральда и считаю себя счастливейшей из женщин. Но иногда, Ивонна, иногда мне хочется слышать французскую речь, есть французские блюда, видеть перед собой реку, синюю, как небо над головой; лицезреть эти виноградники и ущелья, в которых, как мне казалось в детстве, обитали доисторические животные!

Мадам де Гокур усмехнулась:

— Я понимаю тебя. Однако у тебя есть муж и двое очаровательных детей.

— Только не думай, что я хоть раз пожалела о том, что убежала с Джеральдом, — заметила Клементина. — Это был самый счастливый и удачный день в моей жизни, но я не могу простить герцога де Сомака за его отношение к Джеральду.

— Да, — сказала мадам де Гокур, — герцог поступил зло и жестоко, однако он был очень странным человеком.

Мадам вдруг показалось, что прошлое вернулось и перед ней в крошечной гостиной сидит не Канеда со своими вопросами, а Клементина.

— Расскажите мне, пожалуйста, о герцоге де Сомаке, мадам, — попросила Канеда.

— Mon Dieu!8 Что это вы вспомнили о нем, моя милая! А я думала, будто вы явились поведать мне о своих успехах в Веаu Моnde. Все только и говорят о вас, о вашей красоте, интеллекте и очаровании. Ну а по Гарри дамы просто сходят с ума.

— Я это знаю, — ответила Канеда, — нынешняя жизнь кажется нам чрезвычайно увлекательной после деревенской тишины. Но, прошу вас, мадам, ответьте на мой вопрос.

— И что вы хотите от меня услышать?

— Расскажите мне о старике… который так жестоко обошелся с papa.

— Ох, он скончался, и, должна сказать, оплакивали его немногие. Надеюсь, вы знаете, что он хотел жениться на вашей матери, потому что жена, от которой у него был единственный сын, много-много лет болела; в свои без малого шестьдесят он решил завести новую семью — на случай, если что-нибудь случится с его наследником.

— А что с ним произошло?

— Ничего. Сейчас он и является герцогом де Сомаком, и, если я не ошибаюсь, ему тридцать два или тридцать три года.

— Надеюсь, он пребывает в добром здравии? — с горечью произнесла Канеда.

— Он-то? Конечно!

— А почему вы так говорите?

— Потому что с ним приключилась довольно грустная история. Жена его сошла с ума вскоре после свадьбы. Он был тогда очень молод, точнее говоря, только что достиг совершеннолетия.

— Сошла с ума, — повторила Канеда, и в голосе ее послышалась нотка удовлетворения.

— Ну конечно, все это скрыли, что нередко случается во Франции, — с укоризной сказала мадам де Гокур, — но старому герцогу было больно сознавать, что невестка не способна родить… даже единственного ребенка.

— Эта боль восхищает меня! — заявила Канеда.

— На мой взгляд, и нынешний герцог — человек очень странный. — Мадам де Гокур, казалось, была поглощена какими-то своими мыслями.

— В каком смысле?

— Ну, естественно, расстроенный состоянием жены, он перестал бывать в свете и заперся в своем замке на берегу Луары. Он содержит школу верховой езды — ради собственного удовольствия, кроме того, там готовят лошадей для кавалерии.

— Школу верховой езды! — воскликнула Канеда.

— Насколько я понимаю, он даже прославился в своих краях, — продолжала мадам де Гокур. — Генерал Буржейль, когда я последний раз видела его, упомянул о ней и все нахваливал лошадей, полученных его офицерами из конюшни де Сомака.

Канеда притихла на мгновение, а потом достала из сумочки письмо, которое Гарри получил из замка де Бантом, и передала его мадам де Гокур.

— Прочтите это.

Мадам приняла листок и, вооружившись элегантнейшим лорнетом, внимательно прочитала письмо.

— Это необыкновенно! — вскричала она. — Это просто необыкновенно! Ваш брат, разумеется, совершенно не был готов к чему-нибудь подобному.

— Вот именно! — подтвердила Канеда. — Так же, как и я.

И, не в силах сдержаться, с раздражением добавила:

— Как смеют они обращаться к нам лишь потому, что Гарри унаследовал титул и стал важной персоной! Почему нас не приглашали, пока maman была жива? Вы знаете, что она была не из обидчивых. Она почла бы за счастье простить всех.

Голос Канеды чуть дрогнул, в нем слышалась обида дочери за свою мать, навсегда отлученную от родных и близких.